Всей землей володеть

Они сели друг против друга на кошмы, поджав под себя ноги. Всеволод пил из золотой чаши охлаждённый в земле кумыс, хвалил хана и его воинов, Осулук скалил в ответ жёлтые гнилые зубы, спрашивал об Анне, об Изяславе, о детях.

Справа от Осулука сидел мрачный молодой степняк в лисьей шапке с изуродованным глубокими сизыми шрамами лицом. Всеволод знал его — это был солтан Арсланапа, правая рука Осулука, бесстрашный отчаянный рубака.

После обильной трапезы князь наконец приступил к главному:

— Далеко на севере, в Русской земле есть город Полоцк. Сидит в нём князь Всеслав, враг мой и враг сына моего, и враг брата моего, — говорил Всеволод на языке кипчаков. — Грабить он ходил и Смоленскую землю, и Новгородскую. Много лет идёт наша с ним вражда. Брат мой, великий князь Киевский Изяслав, сын Ярослава, хочет покарать князя Всеслава за его набеги. Зовёт сына моего Владимира и своего сына Святополка этой зимой в поход. И я хочу предложить тебе, хан. Пошли своих батыров в помощь моему сыну. Я знаю: кипчаки — смелые и отважные воины. А Полоцкая земля богата сёлами, городами. Хорошая добыча ждёт батыров.

Осулук молчал, качаясь из стороны в сторону и тщательно обдумывая слова Всеволода. Нетерпеливый Арсланапа вскочил с кошм и заходил по шатру.

Не выдержав, он заговорил:

— Нечего думать, хан! Пойдём вместе с урусами! Хватит прозябать! Кипчаки истосковались без настоящего дела!

— Зимой наши кони голодны, скачут плохо, — засомневался осторожный Осулук.

— Мы пойдём в поход в начале зимы, как только установится твёрдый путь, — заверил его Всеволод. — Соглашайся, хан. Я обещаю богатую добычу.

— Да, каназ. Ты правильно сказал. Молодые батыры жаждут больших дел, великих подвигов, — Осулук хитровато покосился на Арсланапу. — Я дам тебе, каназ, шестьсот воинов. Солтан Арсланапа поведёт их.

...Тем же вечером Всеволод тронулся в обратную дорогу. Ехали по ночной молчащей степи, и ветер теперь был не тёплый, как днём, а холодный, почти ледяной. Вдали, у окоёма одна за другой вспыхивали зарницы.

И страх вдруг охватил князя Хольти, подумалось с ужасом: «Что же это я делаю?! Навожу поганых на христиан! Указываю иноплеменным путь на Русь!»

Но тотчас так хорошо знакомый внутренний голос возразил ему: «Ну и что? Зато Всеслав испугается, перестанет нападать на Смоленск, на Новгород. Мир и тишина воцарятся на Руси. Не кори себя, князь, так устроена жизнь — или ты одолеешь своих врагов, или твои враги — тебя. И неважно, как, какими средствами ты сумеешь их устрашить. Главное — зачем, для чего. Ты сделал это для блага, но не для зла, для земли своей, но не для себя. Успокойся, князь».

И Всеволод успокоился, отогнал прочь страхи и сомнения. В конце концов, дело уже слажено, договор заключён, обратного пути нет.

Он долго всматривался в ночную холодную степь с огненными сполохами молний в далёком непроницаемом небе.

Глава 98 ВЗЯТИЕ ПОЛОЦКА

Под серым свинцовым куполом небес долгой вереницей растянулась смоленская рать. Владимир, в кольчуге и островерхом шеломе, скрестив на груди руки в булатных рукавицах, с вершины высокого холма смотрел вперёд, туда, где за снежным полем виднелся густой чёрный лес. Там, в лесу, будет тихо, вьюга не налетит, укрыться можно будет от любого врага. От врага...

«А эти что, друзья?!» — заметил он в стороне справа от своих смолян мчащихся с гиканьем всадников в мохнатых шапках и панцирных коярах.

Молодой князь невольно вздрогнул и перевёл взгляд на мрачного, молчаливого воеводу Ивана. Спросил:

— Почто хмур, Иван Жирославич?

Воевода досадливо махнул рукой и, словно не ко Владимиру обращаясь, а к самому себе, с горечью сказал:

— До чего дожили? До какого униженья?! Своих, русичей, хуже поганых почитаем! А поганым путь в сердце Руси кажем! Приходи, мол, грабь, бери чего хошь! Не жалко, не моё — полочанское! Тьфу! Да рази ж деды наши тако поступали? Ополоумели мы, ополоумели вовсе! Чую: добром дружба с половцами не кончится! И миру крепкому с ими не бывать!

Он огрел плетью коня и ринул вниз, к подножию холма, скрываясь в снежной дымке.

Снег запорошил Владимиру глаза, он стянул рукавицу, смахнул с лица и с бороды мокрые налипшие хлопья. Надо было спешить, на выходе из полоцкого леса ждали его Святополк и новгородцы.

...Поход выдался тяжёлым, утомительным, долгим. Внезапные снегопады замедляли движение ратей, метели заметали дороги, а тут ещё эти половцы... Они пришли на Русь за добычей, и не разбирали, где смоленские, а где полоцкие земли. Однажды, ещё возле Смоленска, когда набрели ратные на большое богатое село, степняки с обнажёнными саблями бросились в дома, стали забирать скотину, коней, сено, вязать крестьян арканами. Владимир не вытерпел, велел вмешаться. Дружинники во главе с воеводой Иваном отогнали половцев от домов, отбирали у них пленных, скот, рухлядь.

Арсланапа, с перекошенным от злобы ртом, подлетел тогда к князю и закричал на него в гневе:

— Зачем, каназ, холопов защищаешь?! Зачем не даёшь нам их добро?! Разве мы — не друзья?! Не пойдут за тобой, каназ!