Всего лишь пепел

 — А вы откуда знаете? — удивился Васнецов. — Да, и печка, и старушка на ней, Анна Васильевна — так все и было. Замечательная женщина! Она рассказала, как в 1903 году побывала на канонизации преподобного Серафима Саровского. Великие торжества были, присутствовали Государь с царицей и придворными. В это время в Дивеево подвизалась блаженная Паша Саровская. Так вот, Николай II был с Государыней у нее в келье, и она предсказала про надвигавшуюся на Россию катастрофу: гибель династии, разгон Церкви и море крови. А когда началась Первая Мировая война, она очень переживала о гибели солдат. И ей было видение, будто бы стоит она в незнакомом месте. Ночь. Небо темное. На земле ни зги не видно. И, вдруг, разверзлось небо, и в ослепительном величии явился на небе град Сион, то есть Иерусалим. И от града этого спустилась до земли величественная лестница. И вдруг, видит она, что откуда-то появись воины: идут они в серых шинелях, с винтовками за плечами, идут один за одним, целое огромное воинство, полки за полками, идут к лестнице и без всякого труда, как безтелесные, восходят по ней и скрываются в открытых вратах небесного Иерусалима; загораются на них венцы такой красоты и сияния, что их описать невозможно. И долго она стояла, смотрела на них и плакала. А они все шли и возносились по лестнице к небу, и сияли своими венцами, как яркие звезды. Так ценен в очах Божиих ратный подвиг! Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих.[9]

 — И как ты всё это смог запомнить, майор? — удивился Пузынёв. — Меня так спроси, я и десятой доли твоего рассказа не повторю.

 — Я и сам себе удивляюсь, — признался Васнецов, — но запомнил все почти дословно.

 — А что ж ты про обязанности свои забыл? Надо было трясти хитрых старух, почему отряд в ловушку заманили? Переполох на всю область навели?

 — Насчет этих женщин вы не правы! И поищешь, лучше и добрее не найдешь. А Анна Васильевна — это вообще уникальное явление, гордость России, можно сказать, — тут Пузынёв пренебрежительно хмыкнул, но майор не обратил на это внимание и продолжал рассказ:

 — Так вот, Анна Васильевна сказала, что большая война в России грядет, много погибнет солдат, да и гражданских. Появятся герои-воины, и святые будут среди них, целые роты. Но и предателей немало найдется — это те, которые за деньги, за возможность жить «красиво», в роскоши, будут продавать террористам оружие, важную информацию, покрывать и прикрывать бандитов на мирных территориях. Из наших бойцов некоторые тоже погибнут, и поднимутся по той самой лестнице, что видела юродивая Паша, но это только в том случае, если сохранят верность и веру, если по совести будут жить. Но как по совести жить, если без Христа? Без Него жизнь пойдет по принципу: вор у вора дубинку украл. Одни воры воровать будут, другие воры их ловить. Только доброму вору все впору. Так что ни закона, ни правды в жизни не останется. Прокуроры будут мелких жуликов для острастки сажать, а крупных покрывать, да еще с ними пить и гулять. Но не по зубам всем врагам и продажным душам окажется наша Россия, как бы им не блазнилось обратное! Пусть тысяча только останется в ней мужественных, честных людей, и они ее вынесут на плечах своих из гиблого места. Но ведь не тысячи таких будет — миллионы! Опомнившись, однажды весь народ вот так, как наш отряд, в храм войдет и в нем останется. Всё это будет! Так что важное дело свершилось, подполковник, быть может, начало нашей будущей победы! А вы говорите: докладывать, согласовывать! Если бы стали всё согласовывать да разрешений просить, так разве пришли бы все бойцы, весь разом отряд в этот храм? Нет! Анна Васильевна так и сказала. И я ей верю.

 — Тут у меня возникает вопрос, разрази вас всех гром, — Пузынёв без усилий, более для виду, стукнул кулаком по столу, — почему это ты ей сразу поверил? Ты что, когда жулика или бандита поймаешь, сразу его россказням веришь?

 — Да причем тут жулики? Мне Анна Васильевна такие вещи открыла, о которых простой смертный и знать-то не может. Нет, она не обыкновенный человек!

 — Ну вот, пять фокусы! — Пузынёв резко скинул с головы фуражку и опять ее надел. — Это что ж она такое тебе открыла? А ты расскажи?

 — Нет, — отрезал Васнецов, — это слишком личное, касается только меня и моей семьи! Но я продолжу, уж немного осталось.

 — Валяй! — махнул рукой Пузынёв.

 — Анфиса Сергеевна напомнила, что хорошо бы вернуться в храм, служба скоро закончится. А Анна Васильевна напоследок сказала страшные слова:

«Ты вот что, Пётр, ты присматривай за бойцами своими, — она взяла меня за руку, глубоко заглянула мне в глаза и добавила: — и за Россией присматривай, кто еще ее доглядит, если не ты?» У меня до сих пор от этих слов мороз по коже!

Вернулись мы в храм, а там священник у престола возглашает:

«Слава Тебе, показавшему нам свет».