Все в саду

РАНЕВСКАЯ: Видит бог, я люблю родину, люблю нежно, я не могла смотреть из вагона, всё плакала. (Сквозь слезы.) Однако же надо пить кофе.

Когда вдруг эти тайны обнаружились, то первым делом пришли сомнения: не может быть, чтобы раньше никто этого не заметил. Неужели все режиссеры мира, включая таких гениев, как Станиславский, Эфрос…

Не может быть! Неужели тончайший, волшебный Эфрос не увидел? Но если б он увидел, то это было бы в его спектакле.

А значит, мы бы это увидели на сцене. Но этого не было. Или было, а я просмотрел, проглядел, не понял?

Эфрос не увидел?! Он так много видел, что из театра я летел домой проверить: неужели такое написано у Чехова?! Да, написано. Не видел, не понимал, пока Эфрос не открыл мне глаза. И многим, многим.

Его спектакль “Вишневый сад” перевернул мнение об актерах Таганки. Кто-то считал их марионетками Любимова, а тут они раскрылись как тончайшие мастера психологического театра.

…Так стало невтерпеж, что узнать захотелось немедленно. Была полночь. Эфрос на том свете. Высоцкий (игравший Лопахина в спектакле Эфроса) на том свете. Кому позвонить?

Демидовой! Она у Эфроса гениально играла Раневскую. Время позднее, последний раз мы разговаривали лет десять назад. Поймет ли, кто звонит? Эх, была не была:

– Алла, здравствуйте, извините, ради бога, за поздний звонок.

– Да, Саша. Что случилось?

– Я насчет “Вишневого сада”. Вы у Эфроса играли Раневскую и… Но если сейчас неудобно, может быть, я завтра…

– О “Вишневом саде” я готова говорить до утра.

Я сказал про пятнадцать тысяч, про бабушку, про дочерей и брата, которые остаются без копейки, и спросил: “Как вы могли забрать все деньги и уехать в Париж? Такой эгоизм! И почему они стерпели?” Демидова ответила не задумываясь:

– Ах, Саша, но это же поэтический театр!

В голосе звучал упрек. Слышно было, что она огорчена таким низменным и примитивным отношением к “Вишневому саду”. Или это отношение Раневской, не знающей цены деньгам?

Поэтический театр? Но вся пьеса – бесконечные разговоры о деньгах, долгах, процентах.

АНЯ:… ни копейки… лакеям на чай дает по рублю… заплатили проценты?

ВАРЯ: В августе будут продавать имение… Выдать бы тебя за богатого.

ЛОПАХИН: Вишневый сад продается за долги. На 22 августа назначены торги… Если сдадите участки под дачи – будете иметь двадцать пять тысяч в год дохода… По двадцать пять рублей за десятину.

РАНЕВСКАЯ: Варя из экономии кормит всех одним горохом… Муж мой страшно пил… На несчастье я полюбила другого, сошлась… Дачу возле Ментоны я продала. Он обобрал меня, бросил, сошелся с другой…

Дворянка могла бы сказать “разорил”, но “обобрал”, “сошлась” – совсем не поэтично.

ЛОПАХИН: Восемь рублей бутылка.

ПИЩИК: Получи четыреста рублей… За мной остается восемьсот сорок.

ЛОПАХИН: Я теперь заработал сорок тысяч…

Боюсь утомить. Если выписать все реплики о деньгах и процентах – никакого места не хватит.

* * *

Поэтический? Разве Чехов писал высокую трагедию? Патетическую драму? Нет, “Вишневый сад” – комедия. Чехов настаивал: комедия с элементами фарса. И опасался (в письмах), что Немирович-Данченко рассердится на фарсовость. Так Сальери сердился на легкомыслие Моцарта: “Ты, Моцарт, Бог и сам того не знаешь”. То есть как воробей – начирикал, сам не понимая что.

“Вишневый сад” – пьеса бытовая. Чего бояться? Бытовая – не значит мелкая. Быт трагичен. Большинство умирает не на амбразуре, не на дуэли, не на “Варяге”, даже не на сцене – в быту.

Александр Блок – да, поэтический театр. Потому-то его нигде и не ставят. А Чехов – мясо!

ЧЕХОВ – ЛЕЙКИНУ

27 июня 1884. Воскресенск

“Вскрывал я вместе с уездным врачом на поле, на проселочной дороге. Покойник не тутошний, и мужики, на земле которых было найдено тело, Христом Богом, со слезами молили нас, чтоб мы не вскрывали в их деревне… Убитый – фабричный. Шел он из тухловского трактира с бочонком водки. Тухловский трактирщик, не имеющий права продажи навынос, дабы стушевать улики, украл у мертвеца бочонок…

Вы возмущаетесь осмотром кормилиц. А осмотр проституток? Если медицинской полиции можно, не оскорбляя личности торгующего, свидетельствовать яблоки и окороки, то почему же нельзя оглядеть и товар кормилиц или проституток? Кто боится оскорбить, тот пусть не покупает”.

Чехов в письмах постоянно тревожится о деньгах, просит денег, скрупулезно подсчитывает: почем квартира, сколько за строчку, проценты, долги, цены. (Многие письма Пушкина полны тех же мучений; не поэтичны – долги душили.)

ЧЕХОВ – СУВОРИНУ

24 июля 1891. Богимово

“Спасибо за пятачковую прибавку. Увы, ей не поправить моих дел. Чтобы вынырнуть из пучины грошовых забот и мелких страхов, для меня остался только один способ – безнравственный. Жениться на богатой. А так как это невозможно, то я махнул на свои дела рукой”.

И в покупке-продаже имений он тоже профессионал. Несколько раз покупал, долго искал, приценивался, торговался. Покупал-то не на шальные – на заработанные.

ЧЕХОВ – СУВОРИНУ

18 декабря 1893. (За десять лет до премьеры “Вишневого сада”.)