Все совпадения неслучайны

Старикан пустился в рассуждения о своей любви к покою.

– Я нажил себе неврастению от этой ужасной цивилизации! – восклицал он, воздевая руки к потолку. – О, как меня раздражают шум и суета! Куда люди постоянно торопятся? Может, вы мне подскажете?

Он хрипло, прерывисто дышал, то и дело потирая виски и прижимая руки к сердцу. У него было отечное лицо нездорового цвета, бледные губы и тонкая, усыпанная веснушками кожа. В глазах вспыхивала насмешка. Как будто он разыгрывал комедию перед двумя зрителями.

Нику полегчало, и он вспомнил о портрете. Пора спросить хозяина о том, зачем они пришли.

– Инна Аркадьевна много рассказывала нам о доме, о своем дворянском прошлом… – нерешительно промямлил Ник, боясь встретиться взглядом с рыжим хозяином.

– Да? – удивился тот. – Неужели?! Это у них-то дворянское прошлое? Тоже мне, аристократы с птичьего двора! Настоящая голубая кровь ведет свой род от Тацлава, короля Атлантиды… А эти?! – Старик возмущенно вытаращил маленькие злобные глазки. – Нет, вы только послушайте! – завопил он, все больше распаляясь. – Они называют себя дворянами, аристократами! Какие-то потомки Свиньиных и Щербатых! Вы только вдумайтесь в эти фамилии! – Он сплюнул от негодования, подпрыгивая на диване и размахивая тощими ручками.

Так же внезапно, как вскипел, Ардалион Брониславович потух и совершенно успокоился. Огонь в его глазах превратился в масло, а саркастическая ухмылка в елейную улыбочку.

– Так что вам поведала милейшая дама о своем… мгм… – он многозначительно кашлянул, – дворянском прошлом?

– Да так… ничего особенного, – пролепетал Ник, напуганный внезапным приступом гнева хозяина. – Она… показывала нам портрет… своей родственницы… А-Александры…

От волнения Ник начал заикаться.

– Парадный портрет Александры Баскаковой! – громко и торжественно проскрипел старик, смакуя каждое слово. – Как же! Шедевр! Я имею в виду не женщину, – пояснил он, – а само полотно. Роскошная вещь! Разумеется, портрет у меня. Как можно упустить такую жемчужину, такую сказочную живопись?! Одна рама чего стоит…

Он снова замолчал, глядя теперь на многочисленные курительные приборы, расставленные возле дивана на низком индийском столике.

«Вот чем пахнет в комнате! – догадался Ник. – Необычным сортом табака».

– А… вы не могли бы… – робко произнесла Вика, – показать нам… портрет? Видите ли, я… работаю в музее, в Велино. Как раз там было имение Баскаковых, и мы… то есть я… очень хотела бы…

– Разумеется, – кивнул рыжий хозяин. – Почему бы и нет? Такой красивой девушке грех не показать! Одной красавице-е покажем другую красавицу-у… – чуть ли не нараспев затянул старик, вставая с дивана и направляясь к двери.

– Гортензия! – позвал он. – Принеси лампу! Мы идем смотреть портрет!

Глава 17

Вернувшись в Москву, Ник сразу попал из огня да в полымя. Не успел он открыть дверь квартиры и раздеться, как позвонил отец. Пантелеймон Андреевич, вне себя от волнения и досады, сообщил сыну, что на ломбард совершено бандитское нападение.

Двое вооруженных громил в масках ворвались под конец рабочего дня в его кабинет, все перерыли… заставили открыть сейф и отдать им дневную выручку. Денег, к счастью, было совсем немного. Да и не в этом дело…

– А в чем? – спросил Ник, предчувствуя недоброе.

– Думаю, бандиты не собирались грабить ломбард. Они… требовали у меня серьгу с рубином! Пришлось рассказать им про Ковалевского…

– Папа! – пискнул Ник, холодея от ужаса. – Зачем ты сказал им? Евгений убит, и они возьмутся за меня! Что ты наделал?!

У Ника зубы стучали от страха. Отец продал серьгу ювелиру, которого уже нет в живых, Вален пропал… Единственный, кто знает, где второй рубин, – это Ник. Все! Ему кранты! Надо бежать, скрыться, как Вален! Друг оказался гораздо умнее… сразу понял, чем может для них кончиться эта история. Не зря он всегда был предводителем в их детских играх.

– Прекрати истерику, – неприязненно оборвал его причитания Пантелеймон Андреевич. – Я сейчас приеду к тебе, поговорим.

Ожидая отца, Ник метался по комнатам, не находя себе места. Им овладело лихорадочное возбуждение, граничащее с психозом. Он то молился Богу и всем святым, то проклинал все на свете – Валена, себя, отца с его ломбардом, Баскаковых, склеп, собственную жадность. Он не знал, что ему делать. Второй рубин они с Валеном достать не успели, потом подвал обвалился от взрыва… Но кто же ему поверит? У него потребуют, чтобы он сказал, где прячет драгоценность. Его будут зверски избивать и подвергать мучительным пыткам, как «они» это умеют!

В его воображении разыгрывались сцена за сценой, одна кошмарнее другой. А вдруг… за камнем явится сам призрак? От этой мысли Нику стало совсем худо. Тут уж ничто и никто не поможет! И прятаться бесполезно. Что для призрака стены и замки? Он всюду проникнет, и тогда…

Пантелеймон Андреевич открыл дверь своим ключом, и Ник бросился к отцу, сотрясаясь от нервной дрожи:

– Папа! Зачем ты им рассказал? Ты…