Все пропавшие девушки

– Тайлер сказал, что ты выходишь замуж. Что твое кольцо стоит дороже, чем этот дом. И что ты работаешь психологом в пафосной частной школе. И что у тебя отпуск до осени.

– Аннализа, у меня нет денег. И собственность на мое имя никакая не записана. Я беднее тебя.

Закатив глаза, она поднялась. Но из-за ее субтильности все равно выходило, что я смотрю на нее сверху вниз.

– Ты ведь приехала, чтобы дом продать, верно?

Я кивнула.

– В таком случае предоставляю тебе отсрочку платежа.

Она сунула мобильник обратно в карман.

– Ты, Аннализа, на голову больная. Тайлер в курсе, что с психованной связался?

Аннализа инстинктивно подняла руки. Тем же самым жестом я отреагировала на нее – невидящую меня из темного двора за темным окном.

– Надо же мне на что-то жить.

– А работать не пробовала? – съязвила я.

И сразу вспомнила: у меня-то был стартовый капитал. У меня были отец и брат. У меня была поддержка.

– Подумаю на досуге, – сказала Аннализа и шагнула к двери. – Две недели, Ник. У тебя две недели.

– Но я не могу…

– А ты постарайся.

Внезапно она метнулась к столу и схватила кольцо.

– Полагаю, колечко как раз и тянет на всю сумму. Да, Ник?

Ответить я не могла. Просто не знала стоимости кольца. Аннализа надела его на указательный палец.

– У себя колечко подержу, пока ты не заплатишь.

– Ты совершаешь ошибку. Оставь кольцо.

Аннализа успела открыть дверь.

– Ну что ж ты в полицию не звонишь? Давай, Ник, вызови копов! А я пошла. Колечко послужит гарантией платежа.

Она меня проверяла. «Что выберешь, Ник? Прошлое или будущее? Снова сбежишь или заплатишь уже, наконец, по счетам?»

В голове не укладывалось. Почему она так со мной поступила? С чего взяла, что прокатит? Она ведь была такой тихоней. Робкий, одинокий олененок, а не девочка.

По крайней мере, этот образ складывался из осколков моих воспоминаний.

А какой запомнилась ей я?

После маминой смерти миссис Картер взялась по-соседски посылать нам обеды. Приносила их Аннализа. Должно быть, ей в память врезалась пришибленная девочка, открывающая дверь; девочка, молчаливо принимающая судки с «домашним». Девочка, сломленная горем. Или в Аннализиной голове сохранился другой эпизод: потрясенная Ник на заплеванном ярмарочном пятачке; Ник, которую прилюдно ударил старший брат.

Печальная и безответная тихоня, которой можно помыкать.

Такой я виделась Аннализе.

Просто ей не все мои стороны были открыты. Просто она меня не знала. От слова «совсем».

* * *

Сначала я остановила пикап Тайлера возле пещеры, и Тайлер надел мне на палец колечко, а я пересела к нему на колени. И только потом увидела Коринну. Поверх Тайлерова плеча разглядела, как автомобиль Джексона остановился за деревьями, на краю парковки перед пещерой.

– Что там такое? – спросил Тайлер.

– Ничего, – ответила я. – Коринна с Джексоном прикатили. Не отвлекайся. Им нас не видно.

Зато мне было видно, как Коринна распахнула дверцу, выскочила, закричала на Джексона. Мне был слышен его ответ – неразборчивый, приглушенный стенами пикапа. Затем Джексон газанул – только шины взвизгнули. Коринна могла бы пойти через лес, быстро добралась бы до моего дома. Но она исчезла за выступом скалы – значит, направилась к шоссе.

– Может, подхватим ее? – Повернувшись на сиденье, Тайлер успел увидеть, как уходит Коринна.

Но у меня в ушах все звучали ее слова, ее приказ: «Прыгай»; я все еще видела Коринну с моим братом, и в моем понимании это было самое настоящее предательство – обжиматься с Дэниелом после того, как он меня ударил. Коринна побежала его утешать – его, а не меня. Все знала – и приняла Дэниелову сторону. «Пусть себе уходит. Забудь», – сказала я Тайлеру, взяла его лицо в ладони и повернула обратно к себе. Тайлер с радостью повиновался.

Вскоре мы поехали домой. Я вывела пикап на шоссе; я включила дальний свет и в этом свете любовалась блеском кольца. Только мы миновали первый поворот на проселок, как на обочине – большой палец поднят, юбку треплет ветер – возникла Коринна.

Сумочки у нее не было, сумочку Коринна оставила у меня дома. Она всегда так делала. Рассчитывала, что кто-нибудь за нее да заплатит. Либо она лоточника уболтает, раскрутит на дармовщинку, либо кого-нибудь из нас заставит раскошелиться. За билет на чертово колесо платила я. Я вообще за все платила. Потому что с Коринниного языка готова была сорваться моя тайна; потому что у Коринны имелся козырь. Потому что Коринна знала толк в эмоциональном шантаже. И знала, что я всегда выбираю вызов.

Байли стащила из отцовского бара несколько миниатюрных бутылочек виски. В кабинке чертова колеса, на верхотуре, она откупорила бутылочку, сделала глоток, передала Коринне, а Коринна – мне, вскинув при этом бровь. Я взяла бутылочку из ее вытянутой руки, поднесла ко рту. Алкоголь обжег язык и небо. Именно в тот момент в моей голове начало формироваться решение, и я незаметно выпустила виски обратно в бутылочку, вместо того чтобы проглотить.

Коринна усмехнулась.

– Вон Тайлер, – произнесла она, указывая вниз, на толпу.

Вместе с ней я высунулась из кабинки и крикнула:

– Тайлер!

Коринна выпила еще виски, зажевала мятной жвачкой.