Все мы злодеи (ЛП)

Изобель не была так уверена в этом. Нет, даже после того, как Бриони предала ее, ей никогда не нравилась мысль о том, чтобы встретиться с ней на турнире. Убийство ее младшей сестры, которая всегда была мила с Изобель, едва ли казалось лучше. И чем больше она смотрела на газету, тем больше каждое из этих лиц казалось ей чьей-то сестрой или братом, дочерью или сыном.

Внезапно что-то внутри нее треснуло. Это не было громко и оглушительно, несмотря на все эти месяцы славы, ужаса и стресса. Вместо этого она была тихой и маленькой, выдавая то, какой она была на самом деле — хрупкой.

— Я не хочу этого делать, папа, — прошептала она, ее глаза наполнились слезами.

— Что?

Он выковыривал еду из зубов. Он не слышал ее.

— Я не хочу этого делать, — сказала она громче. — Я не хочу быть чемпионом.

Он затушил сигарету в пепельнице.

— Сейчас немного поздно отступать.

— Еще есть время. Чемпионы не вырезают свои имена на Колонне до сегодняшнего вечера. Ты мог бы позвонить дяде Барту и…

— Сказать ему, что моя дочь передумала? Что она повернулась спиной ко всем нам?

Его голос повысился, разносясь по каждому узкому уголку загроможденного дома, и Изобель вжалась в свой стул. — Я знал, что твоя мать что-то задумала. Она не звонила уже несколько дней.

— Я не хочу умирать!

Голос Изобель дрожал, но когда она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, ей показалось, что она задыхается от всего сигаретного дыма. — И я не хочу никого убивать. Я никогда этого не хотела. Я никогда не хотела…

— Ты никогда не хотела быть частью этой семьи, — обвинил он.

— Нет, это было не то, что…

— Ты не можешь выбирать семью, в которой ты родилась.

Он встал и подошел к столу под окном. Его поверхность была покрыта мемориальными открытками, накопленными за годы похорон в Илвернате. Он схватил пригоршню и помахал ими перед ее лицом, извергая пыль в воздух. — Ты знаешь, почему мы собираем магию жизни?

— Потому что, если мы этого не сделаем, это сделает кто-то другой, — тихо ответила Изобель. Она достаточно часто слышала, как ее отец повторял эти слова.

— Потому что раньше мы были великими! Одна из семи великих семей этого города! Возможно, мы не были высокомерными, как Торберны, или скрытными, как Дарроу, или могущественными, как Лоуи, но мы сохранили наше богатство. И наши традиции.

Шипение в его голосе задержалось на последнем слове. — Ты знаешь, мы привыкли с особым уважением относиться к жизни и смерти. Как ты думаешь, почему наши чемпионы часто претендуют на Ориентир Склепа или Реликвию Плаща? Это из-за истории. Это из-за того, кто мы есть.

Изобель не знала, что у ее семьи было какое-то наследие или традиции. Все, что когда-либо приносило ей имя Макаслан, — это презрение, презрение, которое, как она часто чувствовала, они заслуживали.

— Я знаю, что ты думаешь о нас. Всем нравится притворяться, что магия — это звездный свет и лепестки роз, но это не так. Ты можешь найти магию в пустыне. В муравейниках. В трупах. Может быть, это грязные деньги, но именно эти деньги оплачивают твою одежду, твою школу. Ты все еще Макаслан, как бы ты и твоя мать ни пытались это отрицать.

Он бросил карты и ткнул пальцем ей в грудь. Она поморщилась.

— Разве ты не хочешь, чтобы твоя семья снова стала великой? — спросил он ее.

— Я знаю, но…

— Ты действительно думаешь, что я попросил бы тебя об этом, если бы не был уверен, что ты победишь?

Она не думала, точно так же, как знала, что ее мать не саботировала ее шансы на спонсорство заклинателей. Возможно, у ее родителей и были разногласия друг с другом, но ни один из них не позволил бы этому помешать заботиться о ней.

— Но что, если я не уверена, что выиграю? — прошептала она.

— Тогда ты явно не видишь того, что вижу я.

Он успокаивающе сжал ее плечо. — Что ты такая умная, и такая талантливая, и сильнее, чем я когда-либо буду. Может быть, кое-что из этого ты унаследовала от своей матери.

Это удивило Изобель — она редко слышала, чтобы он признавался в чем-то хорошем о своей бывшей жене. — Но ты знаешь, кто ты еще такая? Ты — выжившая. Ты получила это от меня.

Он нежно коснулся одного из ее рыжих локонов, который идеально соответствовал его собственному.

— И все это вместе взятое? Вот почему я знаю, что ты победишь.

Изобель глубоко вздохнула, запах дыма и духоты больше не беспокоил ее. Он был прав. СМИ и ее друзья, возможно, и отвергли ее, но она все еще была сильнейшей чемпионкой турнира. И если кто-то из других чемпионов мог сделать то, что требовалось для победы, то и она могла.

— Мне нужно подготовиться.

Изобель встала, и отец погладил ее по щеке.

— Вот моя девочка.

Поднявшись наверх, Изобель удалилась в свою спальню. Она выбрала свое платье для торжественного открытия несколько недель назад: белое и изысканное, с красивой отделкой вдоль рукавов. Оно висело в целлофановом пакете на дверце ее гардероба, и вешалка звякнула о дерево, когда она распахнула дверь. Она наклонилась, роясь в своих туфлях.

В ее любимую пару туфель на каблуках был втиснут клочок смятой желтой бумаги, который она украла из гримуара Рида. Рецепт объятий Жнеца.