Все мы злодеи

Тени в магазине заклинаний внезапно стали казаться темнее и длиннее, а заваленные полки и столешницы начали давить. Гэвин смутно чувствовал, как сильно сердце колотится у него в груди, как он застыл, не в силах сдвинуться с места.

Был слух, который шепотом передавали друг другу посетители пабов, отголоски разговоров, которые можно было услышать, если пройти по переулку мимо компании людей, по очереди затягивающихся одной сигаретой. История, которую так или иначе слышали все, но вспомнить не мог никто. Что – если знать как, – можно черпать сырую магию из собственного тела, и тогда твои заклинания станут более могущественными. Превратить себя в сосуд, способный повысить класс любого используемого заклинания – точно так же, как высшая магия. Но цена, которую придется заплатить за эту возможность, очень высока.

«Все, кто когда-либо это делал, сходили с ума, – шептались люди, – а потом – погибали».

Правда, Гэвин и так все равно что мертв.

– Я согласен.

– Тогда нельзя терять времени, – сказал Рид, исчезая за бархатными занавесками. Гэвин последовал за ним, вздрогнув, когда его окутал внезапный порыв чар – какое-то заклинание телепортации.

Он оказался в небольшой, девственно-чистой комнате, все в которой больше напоминало процедурный кабинет – даже запах антисептика. Единственным намеком на то, что помещение использовалось для других целей, были склянки с сырой магией и магические доски, аккуратно сложенные на сияющих белых полках.

Разбирая раскладушку в углу комнаты, Рид обернулся на Гэвина – и заметил его растерянный взгляд.

– О, подсобка не всегда выглядит так. Просто здесь мы работаем над… более экспериментальными случаями.

Гэвин никак не мог избавиться от ощущения, что Риду всегда хотелось это сделать. Что он сам согласился приставить нож к своему горлу.

– Как именно это будет работать? – спросил он.

– Для того, чтобы превратить тело в сосуд, нужно наложить особое проклятье. Мне нужно разблокировать вашу способность получать доступ к вашей жизненной силе. Когда я закончу, вам больше не нужно будет собирать или хранить сырую магию: вы сможете использовать в качестве источника магии самого себя. Все ваши заклинания будут по крайней мере на два или три класса мощнее исходного. Конечно, не такими мощными, какими бы могли быть с высшей магией, но все равно подобной силы не будет ни у одного участника турнира.

Гэвин напрягся. Рид сказал, что он наложит на него проклятие, а проклятия обычно причиняли вред.

– Но?

– Но в каждом человеке с рождения заложено ограниченное количество магии жизни. – Рид вытащил шприц из ящика своего стола. – Каждый раз, когда вы будете черпать свою жизненную силу, вы будете пить из колодца, наполнить который будет нельзя. И когда он опустеет, вы умрете, вне зависимости от того, выиграете турнир или нет. Отменить проклятье будет нельзя. Никогда.

Вот оно.

Если он это сделает, возможности использовать магию для него будут ограниченны – на всю оставшуюся жизнь.

Но если он не пойдет на это, его жизнь, вероятно, все равно будет очень короткой.

– Вы сказали, что знали, что я приду, – сказал Гэвин. – Вы предлагали это кому-то еще?

Рид зловеще улыбнулся.

– Вы будете моей первой попыткой. Я все ждал идеального добровольца.

– И что же делает меня идеальным?

– Вы в отчаянии. – Рид положил шприц на поднос рядом с койкой и татуировочную иглу со встроенным в рукоять магическим камнем. – Но что еще важнее, я встречался почти со всеми остальными чемпионами, и они совсем меня не впечатлили. Вы правы, Грив. Другие семейства никогда не отдавали нам должное. В особенности – Лоу. И я хочу это изменить.

Возможно, эти слова были банальной лестью. Но, услышав их, Гэвин почувствовал, как в нем пробуждается какой-то огонь, пламя ободрения, которого он никогда прежде не чувствовал.

Никто никогда не верил в Гэвина Грива.

Но Рид МакТавиш поверил, решил, что Гэвин достоин силы. И неожиданно молодому человеку стало неважно, опасна ли эта сила и сможет ли он потом порвать нити, которыми его свяжет эта сделка.

– Хорошо, – сказал он. – Я готов.

– Отлично, – воодушевленно ответил Рид. – А теперь снимите пальто и отвернитесь: если вы не будете видеть, что я делаю, будет не так больно.

Гэвин сидел, скомкав куртку на коленях. Он попытался сосредоточиться на полке со склянками с сырой магией, каждая из которых была помечена этикеткой, указывающей на человека, который принес их для заказного проклятия. Неожиданно у него появился ком в горле.

Ему не страшно. Не страшно.

Когда проклинатель закатал левый рукав Гэвина по плечо, по его коже пробежали мурашки. Он вспомнил, когда в последний раз был так близко к другому парню. Это был Оуэн Лью, а произошло это в баре на окраине Ильверната. Тогда кончики пальцев Гэвина покалывало не от магии, но от того, что ощущалось как магия. И ожидания от вечера у него были совсем другие.

То, что происходило сейчас, далеко не так приятно.

– Будет больно, – выдохнул Рид ему в ухо.

Настала очередь Гэвина мерзко улыбнуться.

– Хорошо.

Кончик иглы легко, как перышко, коснулся его бицепса. А потом пришла боль.