Все мы злодеи

Почти минуту во дворе Замка царило молчание. Алистеру хотелось заплакать, но он был слишком горд, слишком пьян, слишком смущен, чтобы делать это на глазах у Грива. Вместо этого он представил лица членов своей семьи – всех тех, кто был виновен в смерти Хендри.

И он проклял их, уронив кольцо с камнем цвета пепла в грязь.

Он закопал яму и прихлопнул землю, готовясь к высвобождению магии. Но в воздухе не было ничего, кроме призрачного аромата выпечки. Наверное, проклятье настолько мощное, что, чтобы оно растворилось, нужно больше времени, чем обычно.

– Ты это сделал, – сказал Грив, явно не веря своим глазам.

Алистер встал, опустив голову.

– Я иду спать.

Он направился к выходу из внутреннего двора обратно в Замок, чувствуя все, кроме сожаления. Он принял правильное решение. Он просто жалел, что не смог додуматься до этого сам.

– Алистер, – позвал Грив. – Подожди.

Алистер обернулся.

– Чего тебе? – рявкнул он. – Хочешь потребовать от меня что-то еще? Или собираешься меня убить? Ты ведь так сильно об этом мечтаешь.

Но, несмотря на ледяной тон Алистера, Грив не отвел взгляд.

– Соболезную, – тихо сказал он.

– Победители не приносят соболезнования, Грив, – сказал Алистер, резко обернувшись. Прежде чем он исчез в коридоре, он краем глаза заметил, что в воздухе что-то мерцает: во внутреннем дворе парили на ветру малиновые сгустки высшей магии. Заклинание наконец рассеивается. Но ведь сырая магия в воздухе должна была быть белой, а не красной.

Когда Алистер повернулся, чтобы рассмотреть ее внимательнее, в воздухе уже ничего не было.

36. Изобель Макаслан

По идее Кровавая завеса должна защищать турнир от воздействия извне. Но я считаю, что она просто не дает нам внимательно следить за тем, что происходит на его территории.

«Традиция трагедии»

Лежа в красных лучах утреннего солнца, Изобель рассматривала кольцо с проклятьем, которое висело на цепочке вместе с медальоном.

Рид предупреждал, что Объятия жнеца не подходят для турнира. Это проклятье обрекало человека на смерть, но не было ее причиной и гарантировало, что каждый совершенный человеком поступок еще на шаг приближал его к гибели. Если бы Изобель знала об этом заранее, она бы никогда не рискнула своей жизнью, чтобы создать это проклятье.

Но теперь, когда она это сделала, она могла только с благоговением смотреть на камень – он содержал самое могущественное проклятие, которым она когда-либо обладала.

Пришло время его зарядить.

Не успела она одеться и положить кольцо в центр своей магической доски, как в дверь постучали.

– Войдите, – сказала Изобель.

Это был Алистер.

– Хорошо. Ты не спишь. – Он казался бледнее обычного, возможно, даже немного зеленоватым. Он, нервно обернувшись в коридор, проскользнул в комнату и закрыл дверь – Нам нужно обсудить теорию твоей подруги. Ее предположение о том, что турнир можно разрушить. Ты уже создала Правду или вероломство?

– Едва ли нас можно назвать подругами, – натянуто сказала Изобель.

– Хорошо, но ты создала заклинание?

В его тоне было что-то странно напряженное, чего она не понимала.

– Еще нет, – осторожно ответила она. – А что?

Алистер не ответил. Вместо этого он сел рядом с ней и стал наблюдать, как она работает. Она опустошила склянки с сырой магией, которые собрала прошлой ночью, над магической доской. Поскольку Объятия жнеца были проклятьем десятого класса и, чтобы их зарядить, нужно было огромное количество магии, почти все, что у нее было. Мерцающие частицы закружились над септограммой, устремляясь в кольцо.

– Бриони говорила, что мы можем остаться здесь, – наконец ответил Алистер, – но я не доверяю Гриву, а это его Достопримечательность.

Изобель попыталась угадать, что могло произойти после того, как она легла спать. Бриони тоже ушла в одну из спален, предоставив мальчиков самим себе. Может быть, что-то произошло между Гэвином и Алистером, угроза, спор. Если Алистер был полон решимости не доверять ему, то Изобель тоже не станет этого делать. Все равно ей больше нравилось, когда в союзе были только они вдвоем.

– И что будем делать? – спросила Изобель.

Алистер пристально посмотрел на нее, и у нее в животе что-то перевернулось. Это одновременно ужасно отвлекало и было очень приятно. Прошлой ночью Изобель взяла на себя обязательство быть настоящим чемпионом, а настоящие чемпионы не испытывают чувств по отношению к другим чемпионам – даже к своим союзникам. Это было глупо. Опасно. И как бы сурово Изобель ни ругала Бриони за то, что та пытается поймать свои фантазии, в глубине души ей все еще отчаянно хотелось вернуться с Алистером в Пещеру. Посмотреть, как далеко их могут завести эти чувства. Притвориться, что у их истории может быть счастливый конец.

А не трагический.

Алистер положил свою руку на руку Изобель и переплел свои пальцы с ее. И еще до того, как он заговорил, она уже готова была с ним согласиться.

– Что, если Бриони права? – спросил он.