Время новых дорог

— Я горю, Коля. Ярким пламенем…

Николай накинул на голову Анину брезентуху, полуголый выполз из палатки под дождь. Темной тенью шагнул к нему весь мокрый Козырев.

— Завалил меня Серый под корень, Коля.

— Что за Серый? Как завалил? Ты толком говори…

— Есть тут у нас один… старый дружок. Все стороной ходил, молчком. Я думал он тоже… Как я. А сейчас зовет, иди, говорит, Козырев, к начальнику. Очень ты ему нужен, беги. Думал же, какого хрена ему на ночь звать, а пошел! К камералке подошел, смотрю, а огонька нет. Хотел назад, да интересно стало. Суну, думаю, нос, что-то тут не то. Сунул…

— Что там, Коля? — выглянула из палатки Анна.

— Подожди, — отмахнулся Михеев. — Да что случилось? — крикнул он, увидев при вспышке молнии мертвенное лицо Козырева.

— Отойдем, — сказал тот и двинулся к деревьям. Михеев пошел следом.

— Нету нашего начальника, Коля. Понял? Хороший мужик был…

— Как нету? — начиная понимать, тихо спросил Михеев.

— Так… Был и нету. Пришил его Серый и на меня аккуратненько повесил. За самородок, видать. Не выдержал… Я, как вошел, рацию свалил. Он ее, гад, у двери поставил. Начал поднимать, гляжу — Егоров лежит. Я к нему, перевернул… Моим ножом паскуда дело сделал. Помнишь, я тебе говорил, нож пропал?

— А он где?

— Кто? Серый? К нему теперь не подкопаешься, если сам не скажет. Наследил я там впопыхах и со страху. Плюнуть некуда. Все теперь припомнят…

— Подожди, — сказал Михеев, — я сейчас. Вместе пойдем. Он у меня, сволочь, все по порядочку выложит.

— Не надо, Коля, понял? Я его сам достану… Мне теперь все равно… — голос Козырева был безнадежен и глух.

— Стой здесь. Я сейчас… — Михеев кинулся в палатку, с лихорадочной торопливостью оделся, бросил Анне: — Сиди и никуда! — И нырнул в захлебнувшуюся дождем темноту.

Козырева на прежнем месте не было.

— На рассвете я его только нашел. Лежит… — продолжал свой рассказ Михеев. — А пистолет рядом. Я так думаю, тот подбросил, чтобы к одному все. Ну, я и забрал… Решил, пусть ищут того…

— Почему сразу ничего не сказали? — спросил Дубынин.

— Ну, сказал бы… Правильно покойник соображал — сам бы и загулял. И так едва отвертелся. До сих пор по уши… Вот ей только и сказал. Она и пистолет спрятала…

— Ты бы тогда критику на себя наводил, а не сейчас, — взорвался Быстров. — Дурак и есть. Ты же от него, гада, все отвел!

— Дальше, — сказал Дубынин. — Что сейчас разыскивал?

— А это и я скажу, — вдруг вмешался дядя Леня. — Вымерял он, мог я со стоянки с нашей уйти и обратно добечь. За ночь за ту. Так, парень? Видишь, как получилось: я на тебя мыслю держал, а ты под меня копал. И зря, значит, старались оба.

— Получилось что? — спросил Быстров.

— Я почему на него пер, — с трудом продолжал Михеев. — И в голове не держал раньше. А как здесь его увидел, больше и думать не мог ни о ком. Зачем, думаю, потащился?

— Вот и я так-то. Неспроста, соображаю, Николай сюда подался.

— А правда, с какой целью пошли вы в колонну? — спросил Михеева Дубынин.

— Да просто пошел. Попросили — и пошел. А как узнал, что здесь проходить будем, думаю, еще раз огляжусь. Потом дошло, какого дурака свалял. Понял, что на крючок возьмете. Чуть не отказался.

— Не отказался все-таки?

— Была не была, решил, погляжу. Ведь ни при чем же я… А тут он. И с маршрутом у него не то. Запросто мог за ночь обернуться… Козырев вроде в ту сторону шел. Ну, думаю, он Серый…

— Отказались сейчас от своего предположения? — спросил Дубынин.

— То «вы», то «ты». Давай одно что-нибудь, чтобы ясно было. Не то чтобы отказался, а не сходится тут кое-что. Я чистенько все оглядел. От места, где Ваня лежал, и по кругу за хребтик. До ночевки до нашей. Рассыпушка одна, банки консервной не спрятать. Зарыть разве? Так в этих местах зарывать в камни, лучше сразу выкинуть. Как толчок, так все перепашет.

— Положим, чтобы здесь да не спрятать, этого быть не может, — снова вмешался Быстров.

— Спрятать можно. Так ведь отыскать надо. Быстренько отыскать, а то что идти сюда? А он, гляжу, и не чешется. Значит, не то… Опять на меня все, да еще с этим привеском, — он кивнул на пистолет.

— Ладно, не суетись, — сказал Дубынин, — без тебя разберемся. Главное, что про Серого ты не сказал. Это деталь, если не путаешь.

— На всю жизнь запомнил. Мне бы до него только добраться…

— Давно добрались бы, если бы самодеятельность не разводил, — все еще сердился Быстров.

— Ведь смотри, мужики, что получается, — не выдержал Иван Федорович. — Где-то оно, проклятое, да лежит. Только, может, он за это время его прибрал давно?

— Да нет, — задумчиво сказал Дубынин, — лежит еще. Ну да ничего, мы еще Серым поинтересуемся.

— Не мог он его где-нибудь здесь спрятать? Рядом… — спросил Быстров. — Тайга, деревья. Спрятал, а потом этого Козырева разбудил — иди.

— С лучшими собаками искали, каждую елку ощупали, — устало объяснял Михеев. — Чтобы так спрятать, надо заранее было все наладить. Место найти. А тут и дня не прошло, как самородок появился.

— Верно, — сказал Иван Федорович. — Если прятать — только здесь. В камнях, да в горах надо совсем без головы быть. Здесь, точно здесь.