Время новых дорог

— Нет. Ты должен быть с нами.

— Я давно уже никому ничего не должен. Если бы хоть что-то зависело от меня… Ладно. Не везет мне в последнее время. У нее все еще какие-то надежды на тебя… Впрочем, тебе тоже не повезло. Не выпутаться тебе. Даже с моими материалами не выпутаться… Плохо ты их знаешь. Они на все пойдут…

Безнадежно махнув рукой, он вышел.

Все, как по команде, повернулись к нему.

— Можете радоваться, — сказал он Пустовойту. — Взаимопонимания не получилось. В моем лице у вас еще один союзник.

— Тем лучше для тебя, — буркнул Пустовойт. — И для него тоже, — добавил он, посмотрев на неподвижную Наташу.

Поняв, что она пока не решается стать следующим посетителем своей комнаты, туда, несколько раз вопросительно оглянувшись на нее, нерешительно направился Ефимов. Нерешительно вошел в комнату и остановился у входа.

— Буду рад, если вы перескажете мне содержание своей будущей статьи. Основные доводы, фаты, соображения. Надеюсь, они достаточно серьезные? Или в основном из области эмоций и благих пожеланий? — безо всяких вступлений и отступлений начал разговор с очередным посетителем комнаты Зарубин.

— С благими пожеланиями сейчас мало кто склонен считаться. Все пытаются придерживаться суровой потребительской практики. Только у вас все равно ничего не получится.

— Почему вы так считаете?

— Существуют места, где природа сопротивляется человеку. Он ей не нужен. Не потому не нужен, что не нужен, а потому что здесь все так устроено…

— Не очень вразумительно, — усмехнулся Зарубин.

— Я еще сам над этим размышляю. Понимаете… У каждой географически обособленной точки на земле есть своя душа. То есть место, где всё сконцентрировано.

— Что именно?

— Вы слышали, какое здесь эхо?

— Пока не довелось.

— Услышите. Как снег скрипит, словно кто-то шепотом разговаривает… И как камни кричат.

— Камни?

— Я еще вам факты приведу… Золото здесь обнаружили в 1908 году. По всем признакам богатейшее. В 1911-м открыли прииск. А через два года закрыли. Золото исчезло.

— И что из этого следует?

— В 1934-м копнули глубже. Говорят, землетрясение небольшое случилось. Здесь они нередко случаются. И снова золото. Построили поселок. Можете конечно улыбаться, но я думаю, все потому, что золото тогда действительно было очень нужно. А с 1954-го снова тишина. Прииск закрыли, осталась только эта заезжая. Интересно, правда?

— С золотом часто так — сначала оно есть, потом его нет. На север отсюда десятки заброшенных приисков.

— А на юге до травинки выбитые овцами степи, пыльные бури.

— Не усматриваю связи. До этих степей почти тысяча километров.

— Тогда я вам такой факт… В райцентре, а это шестьсот километров южнее, не вызревает даже картошка. А здесь помидоры растут. Не здесь, конечно, а на севере, за хребтом. Здесь есть все — горы, реки, тайга, тундра, озера, ледники, пустыня, пески. А рядом цветы! Вы еще увидите, какие здесь цветы. Но все это чрезвычайно хрупко именно из-за своей уникальности. Этот мир как… как насыпь на гольце — один камень тронь — и все рухнет. Ни орочоны, ни буряты здесь никогда не селились.

— Строить здесь все равно будут. Рано или поздно, но будут. Это неизбежно. Здесь, за хребтом, в горах. Вопрос лишь в том, где начать. Чтобы выгоднее, умнее, перспективнее.

— Нельзя существовать за счет будущего.

— Сейчас приходится и за счет будущего. Чтобы оно было.

— Но это же нелепо!

— Во всяком случае, не я это придумал.

— Все равно у вас ничего не получится.

— Если вы в этом уверены, тогда к чему все ваши беспокойства?

— Не знаю. Мне страшно. Что-то обязательно должно случиться. Жить и создавать надо в согласии. Когда нет согласия, обязательно что-то случится. Так всегда было. Извините…

Он вышел.

Одновременно поднялись Наташа и Веселов.

— Я только скажу, что не хочу с ним говорить, — открывая дверь, сказал Веселов. Он решительно вошел в комнату, раскрыл было рот и… почти задохнулся от тонкого, но все еще отчетливо уловимого запаха знакомых духов. Остановил взгляд на сброшенной на кровать одежде, сглотнул застрявший в горле комок и только после этого поднял глаза на Зарубина.

— Кажется, ты собирался уйти отсюда? — спросил тот, пристально глядя на вошедшего. — Направиться неизвестно куда и зачем.

— Хотите предложить что-то более интересное? — хриплым осипшим вдруг голосом поинтересовался Веселов. Откашлялся, спросил более внятно: — Что, куда, зачем?

— Предлагаю присоединиться ко мне. По технике безопасности в этих местах вдвоем передвигаться предпочтительно. Насколько я понял, тебе все равно, в каком направлении двигаться дальше?

— Вдвоем никак не получится, — снова кашлянул Веселов, прочищая горло.

— Разреши поинтересоваться — почему?

— Куда бы вы ни пошли, мне в противоположном направлении. Вдвоем по технике безопасности чревато.

— Чувство противоречия или что-то более серьезное?

— Любите задавать вопросы…

— Подскажите иной способ обмена информацией.

— Интуиция, например. Мне она подсказывает, что мы с вами разных пород.

— Как у собак?

— Точно, как у собак.

— Уже интересно. И каких же мы пород, если не секрет?

— Я же сказал — разных.