Время испытаний

— Только в сердце леса дядюшка не сможет проследить за нами, — вздохнула Брендалин. — И есть ещё кое-что, о чём вам следует знать. Лисандр научился от фоморов не только лжи. Он может заставить меня сделать то, чего я не хочу. Прежде эльфы могли творить подобные вещи лишь со смертными — когда зачаровывали и уводили в холмы или просто дурачили их, — но никогда со своими сородичами.

— Тревожное известие, — нахмурился Каллахан. — Пожалуй, я позову брата.

— Что, сюда? Прямо сейчас? — вскинулся Шон. — Знаешь, мне не хотелось бы…

— Тогда проснись. Мне ничто не угрожает, как видишь. И Мартина с собой забери. Ему, небось, наскучили наши эльфийские церемонии.

— Нет, мне очень интересно, — сказав это, Мартин широко зевнул, вызвав тихий смешок командира. — Кстати, я выиграл, Сентябрь! Верни мои лук и стрелы.

— Дома верну, — Шон взял его за руку, и оба пропали с глаз долой. Лишь на траве одиноко осталась лежать перчатка, которую рыцарь Сентября обронил впопыхах.

Всё это время Элмерик старался сидеть тихо, как мышь, в надежде, что наставник забудет о его присутствии и не станет отсылать прочь.

Каллахан встал, расправил плечи, достал из светлой поясной сумки с серебряными пряжками длинное перо ворона и, пропев несколько строк на эльфийском, подбросил его в воздух. В сердце Чёрного Леса вмиг поднялся ветер. Ветви зашумели, по листьям закрапал мелкий дождь, вдалеке послышалось карканье воронов. Пара капель, просочившихся сквозь густую листву, упали Элмерику на лицо.

Затаив дыхание, бард ждал явления короля-воина. Он не сразу заметил, что Брендалин хитро улыбается.

— Есть ещё кое-что, о чём тебе должно знать, король. Это могло бы стать моим последним козырем, если бы прочих не хватило. Но так и быть, забирай свежую весть без платы: на днях королева Олнуэн ушла из бруга, бросив мужа и весь Неблагой двор.

Элмерик, наверное, впервые увидел Каллахана растерянным.

— Куда ушла? Почему? — он схватил Брендалин за плечи, развернув к себе.

— К Медб, разумеется. А вот почему… Думаю, вы сможете обсудить это между собой.

Она смотрела прямо за спину командира. Элмерик невольно проследил за её взглядом и обомлел: позади Каллахана появился эльф, похожий на него как две капли воды, только с чёрными волосами — такой же, как в недавнем видении. Сомнений не было: на поляне стоял Браннан, зимний король Неблагого двора. В руке он держал обнажённый меч.

* * *

Увидев Каллахана, Браннан отрывисто и жёстко что-то произнёс по-эльфийски. Кажется, что-то вроде «зачем я здесь?», звучащее довольно грубо, почти враждебно. Его голос с заметной хрипотцой был ниже, чем у брата, а в тоне сквозили плохо скрываемое нетерпение и… усталость. Впрочем, его можно было понять: призвали непонятно куда и зачем посреди ночи — любой бы был недоволен.

Хотя… Браннан не выглядел так, будто бы его только что выдернули из постели и прибыл к месту встречи при полном параде. В отличие от Каллахана, он предпочитал в одежде чёрные и серые цвета, общим же у них был только багряный.

Браннан, как и положено правителю, совершенно не чурался роскоши: его кожаные наручи с накладками из серебра были инкрустированы тёмными топазами. Плащ из чёрного сукна с алым подкладом был прихвачен на плечах фибулами с вороньей головой, а вместо меховой отделки на плечах красовались чёрные с синим отливом перья. Грудь украшал крупный медальон — такой же, как у Каллахана, только не золотой, а серебряный. Королевский венец напоминал сплетение ветвей с рубиновой каплей на лбу.

Теперь Элмерик понимал, что имел в виду мастер Дэррек, когда упоминал, что близнецы, схожие лицом, во всём остальном разнились, как день и ночь.

Каллахана Элмерик тоже с самого начала побаивался, но его сила была спокойной, уверенной, незыблемой, как гора, поросшая колючим дроком. При взгляде же на Браннана больше хотелось не восхищаться, а убежать, куда глаза глядят, чтобы спрятаться как можно дальше. Сила короля воина была сокрушающей и безжалостной, как горный поток, бушующий меж камней. И всё же страх не помешал Элмерику залюбоваться уверенной поступью короля Неблагого двора. Казалось, деревья сами тянут к нему изгибы ветвей, и даже стебли засохшей травы, оживая, наполняются жизнью под его ногами. А вот светлячки, наоборот, разлетелись врассыпную, и вокруг Браннана на поляне возникло тёмное пятно с неровными очертаниями.

Брендалин, не дожидаясь разрешения, вышла вперёд, присела в глубоком поклоне и, к огромному разочарованию Элмерика, заговорила с королём тоже на эльфийском. Бард с грехом пополам разобрал, что она назвала себя, упомянула имя матери и поручителя — короля филида, — а потом, по всей видимости, пустилась в восхваления его Величества, уверяя в своей нижайшей преданности.