Время испытаний

Говорят, малютка Брендалин однажды стала видеть дядю во снах, говорить с ним тайком, не признаваясь строгой бабке Маэне, и жалеть его. Ведь, по словам Лисандра, выходило, что не заслуживал он своей участи, а если и наделал глупостей по молодости, то давным давно во всём раскаялся и нынче мыслит лишь об одном — свободе. А Брендалин тоже мечтала о дне, когда станет сама себе хозяйкой, поэтому согласилась помогать.

Она не знала, что дядя не оборвал связи с Бэлеаром в надежде получить от фоморов знания и силу. Не ведала, что стала камешком в чужой руке. И уж тем более не подозревала, что за это время Лисандр от своих приятелей за Вратами научился безболезненно лгать.

И всё же в чём-то они были похожи: дядя и племянница, мать и дочь — будто ростки от одной яблони. Каждый поначалу хотел лишь быть полезным всем тем, кого любит. Но доброе намерение обернулось злом. Вот и всё.

Солнце давно зашло, но на поляне, куда слетелись тысячи светлячков, было светло, как днём. Некоторые огоньки переползли с травы и уселись на одежды Каллахана, украсив его волосы, будто дивные самоцветы; самые смелые устроились прямо на венце.

— Выходит, Лисандр просился назад, а Браннан его не принял? — командир усмехнулся, но смешок получился с налётом горечи, а улыбка вышла кривой. — Этого я не знал.

— Меня вот что заботит, — подал голос рыцарь Сентября. — А ты, выходит, тоже сновидица, как и твоя мать?

Брендалин вскинула подбородок, не забыв, впрочем, повернуться к слушателям здоровой щекой.

— Это не твоё дело, недоэльф!

— Ишь какая вредная! То улыбается, то кусается, — восхитился Мартин. — Сентябрь, она не твоя дочь случаем?

— Нет, не моя, — отрезал Шон, не считая нужным пускаться в дальнейшие пояснения.

— Если вам интересно, её дар довольно слаб, — задумчиво произнёс Каллахан, не обращая внимания на то, как вытянулось от досады лицо Брендалин. — Его хватило, чтобы поддерживать связь с матерью. И чтобы Лисандр смог ей присниться. Родная кровь усиливает связь.

— Бедный король, ужасный гейс! — вслух посочувствовал Элмерик. — Как он, небось, потом себя проклинал за то, что связался с Лисандром… И как только с ума не сошёл?

— А кто сказал, что не сошёл? — вздохнул Шон. — Это он остался в истории под прозвищем Артур Обличитель.

— Артур Шестой! — ахнул бард, — создатель Ордена Искупления! Это он запретил дикую магию.

— Сложно обвинить его в том, что он её боялся, правда? Как и в том, что Его Величество никому не доверял и повсюду видел заговоры.

— Некоторые из них, кстати, были вполне реальными, — добавил Каллахан. — Ты тогда многое пропустил, Шон.

— Ну спасибо, что напомнил!

— Простите, что прерываю, — Брендалин закусила губу. — Я хотела бы узнать, стоила ли моя история королевской помощи?

В её голосе было больше страха, чем вызова. Но эльфийка держала лицо до последнего.

— Пожалуй, я услышал кое-что новое для себя, — кивнул Каллахан. — Я устрою вам встречу с Брэннаном. Но решать ему. И я бы на твоём месте на тёплый приём не рассчитывал.

— Это ещё почему? — Брендалин игриво улыбнулась; на её плече распустился синий цветок. — Он был без ума от моей матери. А я, говорят, на неё похожа…

Элмерик поперхнулся и закашлялся. Эльфийка же, глянув на него, звонко рассмеялась:

— Я снова сделала тебе больно, глупый мальчик? Прости, но мы плохая пара. Признаться, смертные вообще не в моём вкусе. Не знаю, что тогда на меня нашло…

— Не льсти себе, — хрипло отозвался бард. — Мне всё равно, с кем ты сейчас путаешься. Хочешь предложить себя королю — валяй…

На его плечо легла тяжёлая ладонь наставника. Он то ли призывал Элмерика не забываться, то ли пытался приободрить, а может, и то и другое разом.

— У Браннана крепкая память. Он долго помнит добро, но ещё лучше запоминает обиды. Быть дочерью Алисандры — дурная рекомендация. Впрочем, не будем загадывать… — Каллахан протянул Брендалин руку. — Идём.

— Нет, прошу: пусть он придёт сюда!

— Не много ли чести?