Время испытаний

Соколят лишь на первых порах заставляли драить полы и лестницы, а потом уборка стала разве что наказанием за провинности. Значит, брауни отсюда и не уходили. Элмерик не раз замечал мисочки с молоком и хлебные крошки на подоконнике за окном. Но Розмари ждала от него совсем не этих объяснений.

— Зато ты готовишь намного вкуснее. А мастер Патрик прав. Тебе, как и всем нам, надо больше сил отдавать занятиям. В том, что пироги ты печь умеешь, никто и не сомневается. А что насчёт защитных сфер?

Розмари помолчала, закусив губу, а потом еле слышным шёпотом призналась:

— Никак не даются-та мне эти сферы. Вот ваще! Уж не знаю, что и делать-та. Видать, права была твоя эльфийка: никчёмная я. Только пироги у меня хорошие.

Элмерик пропустил мимо ушей «твою эльфийку», хотя прежде бы непременно возмутился. Он спрыгнул со стула, усадил девушку на лавку и присел рядом.

— Эй, ну чего ты? Не получилось сегодня — значит, завтра получится.

— Ничё не получится. Я глупая, Рик! А наставнику тоже невдомёк — он даже не по оберегам-то. Говорит, к тому особый талант надобен. И был бы жив мастер Рэйнард, то вмиг бы всё объяснил. А я думаю, что будь он жив-то, этот Рэйнард, так меня бы здесь и не было вовсе. Какой прок королевским чародеям от деревенской ведьмы? — Розмари разрыдалась, спрятав лицо в ладонях. За напускным праздничным настроением скрывалась затаённая боль, которая вдруг прорвалась наружу.

— Ну… ты это… не плачь… — Элмерик осторожно коснулся её волос. Он совершенно не умел утешать плачущих девушек и терялся при виде чужих слёз.

Конечно, Розмари заплакала ещё горче и надрывней.

— Думаешь, у меня вышло с первого раза? Или у Джерри? — вспомнив бардовскую науку, Элмерик добавил в голос уверенности. — Мы все сейчас в одной лодке. Ничего не знаем, ничего не умеем, но Соколы на нас надеются. А значит, мы сделаем всё, что в наших силах, чтобы оправдать их доверие. И оправдаем! Что именно у тебя не получается?

— Сфе-е-еры и амуле-е-еты. Они должны подпитывать друг друга-а-а. А у меня лишь меша-а-а-ают! Делаю всё, как в кни-и-иге, а ничё не работает-та-а-а.

Элмерик взял её за руку, но девушка отдёрнула ладонь.

— Ладно, не буду трогать.

— Да я… извини. Просто они некрасивые.

— Не наговаривай на себя, Роз. Руки старательной ведьмы и должны такими быть. У мастера Патрика тоже есть ожоги и порезы, — он протянул ей свой платок. — Держи вот, вытри слёзы. А то устроишь наводнение, затопишь мельницу. Утонем все.

— Теперь твоими-то стараниями я буду и смеяться, и плакать одновременно.

Розмари взяла платок. Она больше не пыталась рыдать, только шмыгала носом и тёрла припухшие глаза.

Похоже, Элмерику удалось найти нужные слова, и он продолжил:

— Если бы из каждой твоей слезинки можно было сделать Слезу Бригиты, мы бы горя не знали. Взяли бы себе по штучке, а остатки возили бы на ярмарку. И уезжали бы оттуда сытые-пьяные с полным кошелём золота.

— Ой, придумаешь тоже! А откуда ты знаешь про Слёзы Бригиты? Мастер Патрик рассказал?

— Нет, леди Эллифлор. Ей Рэйнард такую дарил.

— Вот эти Слёзы проклятущие у меня и не получаются-та! — вздохнула Розмари. — Помнишь, я тебе дарила? То была Слеза Грэнни — она проще. Видать, это предел моих умений.

— Твои умения дважды спасли мне жизнь, и я этого никогда не забуду, — напомнил Элмерик. — Расскажи, а в чём разница между этими двумя Слезами?

Розмари покраснела от смущения.

— Слеза Грэнни спасает от случайной опасности-та. И забирает на себя лишь часть вреда. А когда заклятие прямо в тебя метит, она ничем не поможет. Не для боя-то нужна. Бригита сильнее Грэнни.

Это как раз было понятно. Бригита — одна из ипостасей четырёхликой богини — обладала огромной силой. Это она давала вдохновение бардам, ей поклонялись и актёры, и ремесленники, и чародеи, и лекари. Грэнни же прославилась лишь красотой и любящим сердцем, но это не принесло ей счастья. По легенде девушка сбежала из-под венца с возлюбленным, который был рыцарем её старого мужа, тана Холмогорья. Долгие дни они скрывались от преследования, днём рыцарь скакал на коне, пытаясь поскорее достичь моря, а Грэнни не спала ночами, охраняя его сон. Кончилось всё плохо: тан настиг беглецов, рыцарь погиб от руки своего сюзерена, так и не осмелившись поднять на него меч, а красавица Грэнни до конца жизни оплакивала возлюбленного. Сидя в башне, разумеется. На равнинах, правда, считали, что с вершины этой самой башни она и бросилась, чтобы лежать в могиле рядом с любимым, но в Холмогорье знали: всё было не так. Все легенды сходились на том, что слёзы несчастной девушки, застыв, превратились в лунный камень.

— Может, я смогу чем-то помочь? Добыть то, чего не хватает?

Розмари вздохнула.

— Спасибо, Рик. Но в том-та и дело: у меня всё есть. Только руки не из нужного места растут-та… Знаешь, пойду-ка я, пожалуй. А то только голову тебе морочу.

Она встала, выпрямила спину, вытерла нос рукавом и зашагала к двери.

И вдруг у Элмерика перед глазами всплыли строчки, которые он видел во сне. Неожиданно для самого себя он произнёс: