Время испытаний

— Кстати, о зиме… Надеюсь, ты выбрал себе хороший обет? Смотри не проморгай силу этой ночи! Не хочу сражаться в паре со слабаком.

— Ещё нет.

— Проклятье! — Джеримэйн закатил глаза. — Тебе бы только жрать, пить, девкам глазки строить да на арфочке играть… Обет определяет твою будущую силу: чем больше ограничений наложишь, тем круче станешь. Даже посредственный дар такого тупицы, как ты, можно улучшить. А прогадаешь — все сдохнем, и даже могилки не останется.

Конечно, Элмерик знал всё это. Он размышлял не одну ночь, читал книги, чтобы найти там ответ — но герои легенд вечно погибали, когда их обеты вступали в противоречие. Чтобы что-то получить, чем-то придётся пожертвовать — на этом строилось волшебство всех известных миров. У всего была цена. Однако чем именно следует жертвовать, не мог объяснить никто. Отдашь слишком много — потеряешь свою суть и жизнь. А отдашь то, что самому негоже — непременно обидишь судьбу.

— А ты уже придумал, какой обет дашь? — Элмерик не знал, что расстроит его больше: что Джеримэйн уже придумал гениальный обет, или что он тоже понятия не имеет, какую часть души принести в жертву, обменяв её на силу.

— Об этом так запросто не говорят вообще-то. Даже друзьям. А мы — не друзья.

— Но, может, сможем ими стать однажды?

Не стоило этого говорить. Джеримэйн, пристально глянув на барда, фыркнул.

— Вряд ли. Потому что я тебя ненавижу, — быстрым шагом он вышел из комнаты.

Слышать это было горько. В остальном же он, пожалуй, был прав. Элмерик должен был решить сам. Хватит с него и одного гейса, полученного от недруга: нити, которую и так уже ничем не обрезать и не оборвать.

Глава девятая

В вечер Испытания у Элмерика всё валилось из рук. Любимая арфа казалась тяжелее обычного, ремень натирал плечо, сапоги скользили по свеженатёртым полам и жали в носках, новая праздничная рубаха задиралась, и её приходилось всё время одёргивать, отросшие кудри мешались и лезли в лицо. Обет он так и не придумал, но, уже входя в залу решил, что попросит помощи у наставника — тот, конечно, суров и может наложить такой гейс, что мало не покажется. Но строгость часто идёт рука об руку с мудростью: мастер Каллахан — величайший филид, Элмерику крупно повезло повстречаться с ним, а значит, на судьбу сетовать не пристало. Немного успокоившись, бард занял своё место рядом с Розмари у стены, где выстроились в ряд все ученики. В этот миг колокол пробил без четверти полночь.

В зале было довольно темно. Две догорающие свечи с полпальца величиной давали больше теней, чем света, и черты Каллахана терялись в полумраке. По очертаниям угадывалось, что командир надел драгоценный венец и плащ с меховой опушкой. У его ног сидел огромный белоснежный пёс с красными ушами — на этот раз вполне видимый. Рука командира лежала на его пушистой холке. Элмерик припомнил, как орал от ужаса, впервые столкнувшись с Браном. Теперь пёс не вызывал у него страха. Особого желания подходить близко, впрочем, тоже. Поэтому Элмерик не понимал, отчего лицо Розмари светится таким неподдельным умилением: одно дело — щенок там, или котёнок, но здоровенный волкодав фейских кровей…

Других наставников, кроме командира, в зале не было. Ожидаемого праздничного стола — тоже.

— Послушайте, — звучно объявил Каллахан. — Сейчас, когда мир погасит огни, вы отправитесь в Чёрный лес.

Розмари, не сдержавшись, ахнула. Орсон закашлялся. Джерри переступил с ноги на ногу, отчего половицы противно скрипнули, а сам Элмерик разинул рот. Не дрогнула только Келликейт.

Эльф, подождав, пока вздохи и шорохи прекратятся, продолжил:

— Всем известно, что в канун Самайна нельзя покидать жильё, ибо тех, кого ночь застанет в пути, ждёт верная смерть. Чаще всего так и случается. Но приметы придуманы для простых людей, не для Королевских Соколов. Так что не говорите мне, что боитесь темноты.

— Что мы должны будем сделать? — Элмерик заметил, что Келликейт сжимает в кулаке подвеску, висевшую на груди — наверное, какой-нибудь оберег.

— Дойти до чистого источника в сердце Чёрного леса, испить воды и вернуться обратно. У каждого будет свой путь. Если вы решите идти вместе, лес найдёт способ разделить вас — так что даже не пытайтесь. И поторопитесь — времени мало.

— Мало — это сколько? — с мрачной решимостью уточнил Джеримэйн, положив руку на рукоять своего ножа.

— Кто-то управится за час. Кто-то заплутает в лесу на долгие дни. Может, на годы. Но как бы то ни было, все вернутся за миг до того, как зажгутся огни Самайна. Кроме тех, кто не вернётся вовсе.