Время, чтобы вспомнить все

— У нее, может, и нет никаких недугов, по крайней мере того, что увидали бы доктора, но если вы хотите знать, что я думаю…

— Что?

— Ну, она и усопший… Я ни разу не слышал, чтобы они друг другу сказали хоть одно учтивое слово, — заметил Гарри.

— Это не так, — вмешалась Мариан. — Тут ты не прав.

— Не прав? Ладно. Они друг другу ни разу не сказали ничего, кроме учтивых слов.

— Вот это правда, — сказала Мариан. — Одна сплошная учтивость, и ни одного доброго слова.

— Точно, — подтвердил Гарри. — Точно, Мариан. Они ненавидели друг друга! Господи Иисусе…

— Гарри, только не надо поминать Господа, пожалуйста, — сказала мисс Мак-Иленни.

— Простите.

— Я не возражаю против негрубых ругательств, но только не упоминайте Христа, — сказала Мак-Иленни. — Однако продолжайте. Мне кажется, это довольно интересно.

— По-моему, знаете что ее поддерживало в этой жизни — нашу старую хозяйку? Она его так ненавидела, что это занимало все ее мысли. А теперь ей ненавидеть-то некого, и, клянусь вам, это на ней сказывается. Невестку? Невестку так и не возненавидела, потому что невестка вовсю старается ей угодить, она хочет, чтобы все было как положено. Только чтоб ей это не стоило особого труда. Лентяйка она, правда, Мариан?

— Ну, не совсем лентяйка. Я никогда не говорила, что она лентяйка, — сказала Мариан. — Она то, что положено, сделает, но не больше. Знаете, какие некоторые из них?

— Как не знать! — воскликнула мисс Мак-Иленни. — Постель свою постелют, но чтобы постелить чистую простынь — ни за что. Для этого ж надо ее достать с верхней полки шкафа. Я вам могу привести десятки примеров, но я знаю, что вы имеете в виду. Однако, Гарри, я не понимаю, почему вы считаете, что к нам скоро снова придут от «Братьев Вагнер». Она ведь по сравнению со своим мужем совсем молодая женщина. Правда, думаю, ей все же под семьдесят.

— Все дело в яде, мисс Мак, — сказал Гарри. — Яд, что она сама в себе стряпает. Теперь у нее нету способа от него освобождаться, он у ней разливается по всему телу, пока все тело им не пропитается и не станет как губка в бутылке с йодом. Вы-то ее видите все время, а я-то вижу редко, и мне видно, как она переменилась со смерти старика. Я на днях увидел ее и сразу все заприметил. Наша старая хозяйка, сказал я себе, долго не протянет.

— Ну, она ни на что не жалуется, — сказала мисс Мак-Иленни. — Так что я не могу позвать доктора.

— Если б я был на вашем месте, знаете, что б я сделал? — сказал Гарри.

— Что?

— Не давал бы ей ребенка. В ее теперешнем ослабленном состоянии она может маленькую Энн уронить.

— Ну что вы! — изумилась мисс Мак-Иленни.

— Вот вам и «что вы», — сказал Гарри. — А если такое случится…

— Если такое случится, — вмешалась Мариан, — Гарри вас задушит своими собственными руками. Может, вам нечего бояться от ее отца, но мистер Гарри!.. Боже мой!

— Замолчи! — прервал ее Гарри. — Я говорил с мисс Мак, а не с тобой.

— Ты с этими своими «замолчи» поаккуратней. Я твою невежливость терпеть не буду, — сказала Мариан.

— Ну вы и парочка, — вмешалась мисс Мак-Иленни.

Предупреждение Гарри, касавшееся малышки, возымело свое действие; правда, для Шарлотт тот факт, что ей теперь не давали брать на руки внучку, не был страшным или жестоким наказанием. Что же касалось связанного с этим предупреждением предсказания скорой смерти Шарлотт, Мак-Иленни не приняла его всерьез. Ее не интересовали умозаключения самодеятельных диагностов, поскольку даже к заключениям врачей она нередко относилась скептически. И потому, когда однажды утром мисс Мак вышла из спальни Шарлотт и сообщила, что хозяйка умерла, никто, кроме Гарри, не мог сказать ей: «Я же говорил вам». Смерть Шарлотт, вероятно, можно было бы описать словами некоего поэта: «И умерла она всего лишь от жажды жить»[24], — однако в гиббсвилльских газетах ее смерть описали по-иному: «Мирно умерла во сне».