Время быть смелым

Ещё через пару недель получается встретиться с Андреем. Всё это время у меня были тренировки, да и у него какие-то проблемы в институте. Но вот, наконец, я прихожу к нему. Он говорит, как сильно соскучился, целует меня. Я хоть расслабляюсь немного, а то всё время на нервах. Такой прессинг с этими соревнованиями. С другой стороны, это хорошо — я забываю на какое-то время, как сильно ненавижу себя.

Я курю на балконе, Андрей приносит мой телефон и говорит, что пришло сообщение. Читаю — от Димы: «Я на крыше. Я готов скинуться. Позвони.» У меня рука вздрагивает. Я несколько раз перечитываю сообщение, матерюсь, выбрасываю сигарету и возвращаюсь в квартиру.

— Что случилось? — Спрашивает Андрей.

— Это от Димы, — отвечаю, — он пишет, что на крыше и хочет покончить с собой. Я должен поехать к нему…

— Нет! — Обрывает Андрей. — Послушай меня, Тёмка! — Он кажется очень взволнованным. — Так они и делают! Поверь! Ты приезжаешь, а их там толпа. — Он замолкает, тяжело сглатывает. — У меня друга так убили. Просто скинули с крыши, когда он вот так приехал к подставному козлу.

Мои глаза расширяются. Дар речи напрочь пропадает. Я никогда не слышал об этой истории, да и Андрей, кажется, не жаждет вспоминать подробности. Я снова читаю Димкину СМС.

— А вдруг ему правда хреново? — С надеждой спрашиваю я.

— Тёма, солнышко, — умоляет Андрей, — я прошу, что хочешь делай, звони, разговаривай, но не езди к нему! Ты не представляешь, на что они способны! Это развод. Сто процентов развод! Моему другу тогда такую же СМС прислал его приятель из сети.

Я слушаю Андрея и набираю СМС Диме: «На какой крыше?» Тут же ответом приходит адрес.

— Видишь, как он быстро! — Говорит Андрей. — Тёма, это подстава! Умоляю, не ведись!

— А если он скинется?

— Не скинется! — Настаивает Андрей. — Вот увидишь.

Какая хреновая выходит ситуация. Со всех сторон подстава. А вдруг Димке сейчас плохо? Вдруг ему так же плохо как было совсем недавно мне? И я ведь знаю, что у него нет отца, который подойдёт и скажет: «Давай не будем говорить маме». У него вообще в семье полный трындец. А если они узнали? Если его спалили за порно или ещё как? Тогда у него точно нет выбора — только с крыши вниз. И я получаюсь тогда единственный, кому он может довериться, а я не приеду. Я побоюсь подставы и не приеду, заботясь о своей заднице. Не приеду, побоявшись за свою жизнь, с которой недавно готов был расстаться без сожалений. Я тогда получаюсь просто последняя дрянь. Нет, лучше поверить предателю, чем не поверить другу.

— Я поеду, — говорю Андрею и натягиваю кеды.

— Не надо! — Почти умоляет он. — Я тебя не пущу!

— Я должен поехать! — Убеждаю. — Вдруг ему плохо… Послушай, до туда минут пятнадцать. Если я через двадцать минут не отзвонюсь, тогда вот адрес. — Я быстро пишу на перекидном календаре улицу, номер дома и подъезд, которые мне назвал Дима.

— А если будет уже поздно? — Не унимается Андрей.

— Я должен ехать, — повторяю. — Я не хочу хотя бы сейчас быть трусом.

— Какого хрена, Тёма! — Вздыхает Андрей и разводит руками.

Я убеждаю его, что всё будет хорошо, быстро выхожу из дома, ловлю машину и еду к Димке. По дороге я набираю его номер.

— Алло? — Отвечает он.

— Я еду, — говорю. — Жди меня, слышишь! Буду через пятнадцать минут.

— Жду, — очень тихо отвечает Сорокин.

Я пытаюсь проанализировать его ответ. Очень может быть, что его там держат за яйца дружки. Очень может быть, что это подстава. Очень может быть, что это мой последний вечер. Я думаю, крыша — это ведь не лабиринт, открытое пространство. Я осмотрюсь, если замечу кого-то, убегу. Надо оставить пути для отступления. Надо просто быть готовым. Машина тормозит у нужного подъезда. Я расплачиваюсь с водителем и бегу к дому. Дверь открыта — домофон не работает. На лифте я еду до последнего этажа, потом поднимаюсь по шатающейся навесной лестнице. Она скрипит как сотни скрипок, предвещающих трагический поворот сюжета в фильме. Люк открыт. Я выхожу на крышу.

Глава 14. Дима

Я не знаю, как теперь ходить в школу. Я сорвался на Влада сегодня, когда в очередной раз они с пацанами начали радостно обсуждать ролик, в котором отморозки снова издевались над геем, а потом избивали его. Я сказал, чтобы уже оставили эту тему в покое. Я сказал, что не смешно и надо больше думать о себе, но Каримов только отмахнулся, назвав меня придурком и трусом.

— Ты, может, тоже из этих, — хихикает Пашок, — пидорок, может?

— Ты чо несешь? — Грубо отвечаю я. — Совсем офонарел!

— А чо ты их защищаешь тогда? — Продолжает тем же мерзким тоном Пашок.

— Да никого я не защищаю! — Обрываю. — Просто достали уже своими тупыми видео! Как будто поговорить больше не о чем!

— Ты поосторожнее, — толкает меня в плечо Влад. — Это ты тупой, раз не понимаешь, что говно это извращенское мочить надо! Мы в эту группу вступили с пацанами. Ты снами или зассал?

У меня руки холодеют от его слов. Страх встает комом в горле, становится трудно дышать. Меня моментально охватывает панический ужас. Я представляю, как Влад случайно узнаёт обо мне правду… Кружится голова.