Врата. За синим горизонтом событий

Бедная Вера отказалась от попытки ответить на его первый вопрос и терпеливо занялась вторым. «Система рециклирования ниже оптимальной массы, — сказала она, — … мистер Хертер. К тому же мои обычные процессоры уже некоторое время перегружены. Изменились очень многие программы».

— Больше не меняй пищевые программы, — огрызнулся он, — или ты меня убьешь, и на этом всему придет конец.

— Он мрачно велел передавать приказы, продолжая дожевывать завтрак. Приказы передавались целых десять минут. Что за нелепые мысли у них там, на Земле! Если бы на борту было сто человек, может, они бы справились с сотой долей предложенного. Наконец он перестал читать, приказы продолжали развертываться на экране, а он в это время тщательно вымыл свое старое розовое лицо и расчесал редкие волосы. А почему система рециклирования не функционирует нормально? Потому что его дочери и их принцы убрались отсюда вместе со своими продуктами отхода, да и Вэн украл много воды из систем. Украл! Да, другого слова не подберешь. И они забрали подвижный биоанализатор, так что теперь за его здоровьем следит лишь простейшая система, а что она сможет сделать при простуде или сердечном приступе? И они забрали с собой все камеры, кроме одной, и ему приходится таскать ее с собой, когда он куда-нибудь идет. И забрали…

Они себя забрали, и Черный Питер впервые в жизни оказался по-настоящему одинок.

И не только одинок, но и бессилен изменить это положение. Если его семья и вернется, то только когда сама захочет, и не раньше. А до того времени он в запасе, игрушечный солдатик в коробке, программа, настроенная на ожидание приказа. У него много работы, но главные события происходят не здесь.

За свою долгую жизнь Пейтер приучил себя к терпению, но так и не научился радоваться ему. Его сводила с ума вынужденная необходимость ждать! Ждать пятьдесят дней, пока с Земли придет ответ на его абсолютно законные просьбы и вопросы. Ждать почти столько же, пока его семья и этот хулиган-мальчишка доберутся до места (если вообще доберутся) и сообщат ему об этом (если только захотят сообщить). Ждать не так уж трудно, когда перед тобой целая жизнь. Но сколько лет, если думать реалистически, в его распоряжении?. Предположим, его хватит удар. Или у него обнаружится рак. Или любая часть того сложного целого, которое заставляет его сердце биться, кровь течь, внутренности работать, вдруг выйдет из строя. Что тогда?

И в один из дней это обязательно произойдет, потому что Пейтер стар. Он так много раз лгал относительно своего возраста, что теперь и сам его точно не помнил. Сам по себе возраст не важен. Полная медицина может справиться с чем угодно, восстановить любой орган, пока не поврежден мозг, а мозг Пейтера в отличной форме. Разве не он спланировал и осуществил их прилет сюда?

Но «здесь» Полной медицины нет, и возраст начинает играть свою роль.

Он уже не мальчишка. Но когда-то был мальчишкой и даже тогда уже знал, что когда-нибудь осуществит свое главное желание. Бургомистр Дортмунда? Вздор! Тощий молодой Пейтер, самый низкорослый и маленький в своем отряде Гитлерюгенда, и тем не менее командир отряда, уже тогда дал себе слово, что добьется гораздо большего. Он даже знал, что это будет какой-то грандиозный футуристический проект, что он один сможет с ним справиться, превратит его в оружие для наказания и изменения мира. В топор, в серп. Ну, вот этот проект. И что же он делает? Ждет. Не так было в его мальчишеских книгах Джува, Гейла, Доминика и этого француза Верна. Их герои не вели себя так бесхребетно.

Но что он может сделать?

Продолжая искать ответ на этот вопрос, он занимался обычными ежедневными процедурами. Четыре раза в день ел понемногу, каждый раз новые пакеты CHON-пищи, и каждый раз подробно описывал Вере свои впечатления о вкусе и консистенции пищи. Приказал Вере соорудить новый биоанализатор из тех частей оборудования, которые можно использовать, и проверял, как идут дела, когда у Веры находилось время заняться этим. Каждое утро по десять минут методично поднимал тяжести, днем полчаса наклонялся и распрямлялся. Методично обошел все коридоры Пищевой фабрики, нацеливая свою портативную камеру на каждую щелку. Писал длинные гневные письма на Землю, доказывая в них необходимость прервать полет и возвратиться на Землю, как только соберется вся семья. Он даже отправил два таких письма. Отдавал безапелляционные директивы своему юристу в Штутгарте — в кодированном виде, требуя пересмотра условий контракта. Но больше всего — строил планы. И в центре планов было Traumeplatz.