Врата судьбы

– Дело, в общем-то, было не в подводной лодке, но из-за нее история привлекла к себе внимание. А потом, понимаешь ли, там были эти письма… И вся история приобрела политическую окраску. Да. Письма. Если б они до них добрались, то многое поменялось бы. Они привлекли бы внимание общества к нескольким наиболее уважаемым людям в правительстве. Просто удивительно, как иногда случаются подобные вещи. Подумать только! Предатели в самой гуще – всегда пользующиеся полным доверием, всегда отличные парни, которых никто не мог бы заподозрить… и все это время… Многое из этого так и не выплыло наружу, – полковник подмигнул. – Может быть, тебя послали туда на рекогносцировку, мой мальчик?

– На какую рекогносцировку? – спросил Томми.

– Ну этот твой дом… Как ты сказал – «Лавры»? Помню, про «Лавры» были какие-то глупые шутки… Не забывай, что сотрудники секретных служб все там перерыли. Они думали, что где-то в доме спрятаны важные улики. Кто-то считал, что их увезли за границу; называли Италию – еще до того, как кого-то стали подозревать. А другие были уверены, что они надежно спрятаны где-то в той местности. Ты же знаешь, что в домах есть и подвалы, и полы из плит, и другие вещи… Знаешь, Томми, мой мальчик, я чувствую, что ты опять вышел на охотничью тропу.

– Уверяю вас, что я больше не занимаюсь подобными делами.

– Тогда о тебе тоже никто так не думал. Помнишь? В начале прошлой войны. Когда ты встретился с этим гансом. С ним и с женщиной с книгой детских стишков в руках…[39] Да. То была блестящая работа. Так, может быть, теперь тебя направили по новому следу?

– Глупости, – возмутился Томми. – Выбросьте все эти идеи из головы. Я уже давно на покое.

– Ты старый лис, Томми. Могу поспорить, что ты гораздо лучше, чем многие молодые. Да. Ты сидишь здесь передо мной с невинным видом, и, я полагаю, тебе не стоит задавать никаких вопросов. Я же не могу заставить тебя выдать государственные секреты… В любом случае, присматривай за женой. Ты сам знаешь, что она всегда слишком высовывается. Последний раз еле-еле спаслась…

– Знаете, – ответил Томми, – мне кажется, что Таппенс просто интересует история этого места. Кто там жил и когда. Портреты бывших владельцев и все такое. А потом, она занимается садом; кроме этого, ее ничего не интересует. Сад, цветочные луковицы и все, что с этим связано.

– Может быть, я и поверю тебе, если вы проживете там годик-другой и ничего не произойдет. Но я знаю тебя, Бересфорд, и я знаю нашу миссис Бересфорд. Вместе вы та еще парочка, и готов поспорить, что у вас есть что-то на уме. Хочу предупредить, что если эти бумаги выплывут на свет божий, то произведут фурор в политической жизни, а некоторым людям это совсем не понравится. Правда-правда. А эти люди, которым все это не понравится, сейчас являются незыблемыми столпами моральных устоев! Правда, некоторые другие люди считают их очень опасными. Не забывай об этом. Они действительно опасны, а те, кто не опасен, находятся в постоянной связи с теми, кто опасен. Так что будь осторожен, и пусть твоя женушка тоже побережется.

– Честное слово, – заметил Томми, – эти ваши идеи здорово меня разволновали.

– Волнуйся сколько угодно, но присматривай за миссис Таппенс. Мне она очень нравится. Милая девочка – всегда ею была и будет.

– Только уже не девочка.

– Никогда так не говори о своей жене. Не приобретай такой привычки. Она – единственная из тысячи. Мне просто жаль того, за кем она сейчас охотится. Она ведь тоже на охотничьей тропе?

– Сомневаюсь. Скорее всего, пьет чай с какой-нибудь пожилой дамой.

– Ну, что ж… Пожилые дамы тоже иногда располагают интересной информацией. Пожилые леди и дети до пяти лет. Иногда правду сообщают люди, от которых ее меньше всего ожидаешь. Я мог бы рассказать…

– Я в этом уверен, полковник.

– Правильно, не стоит выбалтывать секреты, – покачал головой Аткинсон.

III

По дороге домой Томми наблюдал из окна поезда за деревенскими пейзажами, проносившимися мимо.

«Интересно, – говорил он сам себе, – действительно интересно. Этот человек всегда много знал. Обо всем. Но что там может быть такого, что имело бы значение именно сейчас? Ведь все уже в прошлом – я хочу сказать, что от той войны уже не осталось никаких тайн. По крайней мере, в наши дни…»