Враг всего сущего

Почти сразу тяжелый башмак одного из сокамерников проверил на крепость мои ребра, затем угодил в грудь, достал раненое плечо. Я взвыл от боли, подстегнув остальных молодчиков. Ноги уголовников стали месить меня, как тесто. Я едва успевал перекатиться с места на место, привстать на четвереньки и тут же падал обратно. Ребята знали, куда надо бить, и старались на славу.

Бац! Еще один пропущенный удар взорвался в голове огненным цветком, высекая сноп искр и лишая зрения. Глаза сразу залились кровью, свет померк, скрылся в пелене. Я тыкался по сторонам, как слепой, рычал, как взбесившийся тигр, и отмахивался всеми конечностями, словно мельница. Дрался с отчаянием безумца, но пропускал все больше и больше ударов. Один вполне мог стать последним.

Внезапно раздался властный окрик:

– Это что такое?! А ну разошлись, сукины дети!

Кольцо мучителей послушно расступилось. Кого они испугались?

Я приоткрыл глаза и сквозь туман увидел мрачную физиономию Майка, бывшего собутыльника Алура. Пропойца выглядел таким грозным, что сокамерники разбежались по углам, поджав хвосты, как побитые собачонки.

– Вставай! – скомандовал Майк. – Не боись, больше не тронут.

Он презрительно посмотрел на уголовников и сплюнул на пол. Растер плевок ногой и добавил:

– Шавки, чего с них возьмешь?! Глядите у меня! Ух! – Майк замахнулся рукой и все невольно попятились, как раки.

– Спасибо! – от всей души поблагодарил я, поднимаясь с пола, – Ты появился как нельзя вовремя.

– Вижу. Извини, что раньше не вмешался – спал, пятый сон досматривал. Тут крики послышались, решил проверить. Гляжу – из тебя студень делают. Дай, думаю, помогу хорошему человеку, – бросая короткие рубленые фразы, произнес Майк.

– То-то я тебя не заметил, – произнес я, утирая кровь с лица. – Мне бы с Молотильней поговорить. Полицейские, перед тем как в камеру засунуть, сказали, что он здесь всех в страхе держит.

– А ты что, не догадался? – удивился Майк и с гордостью произнес: – Молотильня – это же я!

– Ты?! – не поверил я своим ушам.

– Ну да, – заулыбался Майк. – Молотильня – это мое прозвище, старое. Я ж кузнецом когда-то работал, удар у меня знатный, вот и прозвали Молотильней. Меня тут каждая собака знает: выйду на свободу, гульну и опять за решетку.

– А за что тебя на этот раз посадили?

– Да так, пустяки, – замялся Майк. – Повздорил с одним мужичонкой, он меня надуть хотел. Нанял на станке печатном работать, листовки агитационные штамповать (скоро же выборы), обещал платить по серебряку в неделю, а как пришло время рассчитываться – заюлил. «Больше десяти медных рилли дать не могу», – говорит. Ну, я и отсчитал ему десять тумаков за каждую медяшку, – засмеялся Майк. – Он полицию позвал. Пришел наряд, трое. Я и им накатил. Тогда они вызвали подкрепление, скрутили меня и в участок определили. Вот, жду суда. В прошлый раз полгода впаяли, сейчас должны больше дать. А ты как сюда угодил?

– За убийство, – вздохнул я.

– Что, на самом деле кого-то кончил? – недоверчиво спросил Майк.

– Да нет. Просто лейтенанту Морсу вздумалось повесить на меня мокруху, вот он из кожи и лезет.

– Морс-то, – протянул Майк, – этот может. Та еще крыса. – Он сплюнул на пол, демонстрируя презрительное отношение к полицейскому. – Придумал, как выкрутиться?

– Увы, – я пожал плечами, – все улики против меня.

– Не переживай, – решил приободрить Молотильня. – Не ты первый, не ты последний. Давай отметим? – предложил он.

– Как «отметим»? – не понял я.

– По-человечески, – коротко бросил Молотильня и подошел к железной двери камеры.

Пудовые кулаки застучали по двери, имитируя барабанный бой. Раздавшийся грохот разбудил бы и мертвого. Форточка на уровне груди приоткрылась, показались насупленные глаза и толстый мясистый нос недовольного тюремщика.

– Чего шумишь? – рявкнул он. – В карцер захотел?

– Это ты, Гонза? – вместо ответа спросил Майк.

– Ну я!

– Сгоняй за самогонкой. Принеси пару бутылей.

– Ты что, сдурел? – возмутился тюремщик. – Я те сгоняю!

– Да ладно, – снисходительно протянул Майк. – Тут все свои. Жена потом тебе деньги отдаст, ты ж меня знаешь.

– Да не пойду я, – стал отпираться тюремщик. – Если Морс пронюхает, он из меня котлету сделает.

– Морс далеко, а я рядом, – угрожающе свел брови Майк. – Хочешь, мои ребятки, – он кивнул в нашу сторону, – тут такой переполох устроят, что весь ваш участок на ушах стоять будет?

Тюремщик что-то буркнул и захлопнул форточку. Довольный Майк предложил мне присесть на нары, а сам устроился на соседние.

– Сейчас Гонза все нарисует в лучшем виде, – радостно потирая руки, сказал он.

Дверь приоткрылась. Тюремщик осторожно поставил на порог две мутноватые бутылки и тут же с прытью зайца заскочил обратно. Послышался шум запираемого замка.

Майк взял самогонку в руки и вытащил зубами пробку.

– Подходите по одному! – скомандовал он сокамерникам. – С посудой.

Уголовники потянулись вереницей, каждый держал медную кружку с большой ручкой. Когда очередь дошла до заросшего, Майк убрал бутылку в сторону и сквозь зубы процедил:

– А ты, Буравчик, перебьешься.

– За что, Молотильня? – жалобно заныл тот.