Я оторвал их от игры в карты. Играли двое: молодчик с татуировкой на оголенном плече в виде кабаньей головы и раздетый до пояса тип с презрительным прищуром бесцветных рыбьих глаз. Любой из них мог быть Молотильней, осталось только выяснить, кто именно. Остальные наблюдали за перипетиями игры, не рискуя делать замечания или подсказывать. Пока татуированный сдавал карты в две одинаковые стопки, его партнер соизволил обратить на меня внимание.
– Ты откуда нарисовался? – просипел Рыбий Глаз. – Как зовут тебя, мил человек?
Он сидел на нижней койке двухъярусной кровати, широко расставив ноги. Тело его настолько густо поросло кудрявой растительностью грязно-рыжего цвета, что любая обезьяна рядом с ним удавилась бы от зависти. Я понял, что зарываться не стоит, поэтому постарался ответить в самой деликатной манере:
– Местный я, в столице живу. Зовут Гэбрил. – О том, что я частный сыщик, говорить не стал. Здешняя публика порой не видит разницы между людьми моей профессии и полицейскими.
– Гэ-э-эбрил! – передразнил заросший. – За что тебя к нам, сердешный?
– По подозрению в убийстве, – вздохнул я.
– В убийстве? – недоверчиво протянул заросший. – Кого же ты кокнул, худосочный?
– Многих, – честно ответил я. – Но того, кого на меня пытаются повесить, не убивал.
– Все так говорят, и я тоже, – хохотнул заросший. – Первая ходка?
– Угу, – кивнул я. – Если не считать отсидку на «губе» в армии.
– Не, «губа» не считается. Значит, новичок, – радостно потер руки старший. – Вот ты и попал. Готовься, мил человек, будем тебе посвящение устраивать, как законами нашими полагается.
Я знал, что он имеет в виду. Детство, вроде моего, значительно расширяет словарный запас. Процедура, получившая в среде уголовников название «прописки», мерзкая и довольно унизительная, поэтому я счел нужным отказаться.
– Думаю, это лишнее, – заметил я. – Возможно, меня скоро выпустят, зачем напрасно тратить время? Может, перекинемся в картишки? Что на кону держим?
– Ты смотри, губу как раскатал! В картишки он перекинуться хочет! Даже не мечтай! – Детина, стоявший с правой стороны заросшего, выпрямился во весь двухметровый рост и стал походить на мачту парусника. – Рано тебе в карты играть, не положено. Закон есть закон. Его надо выполнять. Будем Молотильню будить? – обернулся он к заросшему.
– Да ну, – протянул тот, – сами справимся. Пусть поспит, у него после вчерашнего башка до сих пор трещать должна.
Детина согласно наклонил голову.
– Давай, как там тебя… Гэбрил, спускай штаны.
– И не подумаю. – Я принял подобие боевой стойки. – Идите вы со своим законом, знаете куда?
У детины отпала челюсть. Такой наглости от новичка здесь не ожидали. Детина, проделав небольшую умственную работу, посчитал мои слова оскорбительными и решил залепить дерзкому новичку «леща». У него это почти получилось, разве что с небольшими поправками: я успел присесть, и рука детины лишь прошлась по загривку, взъерошив волосы.
– Ишь ты, прыткий какой, – восхитился заросший, а потом скомандовал остальным сокамерникам. – Чего стоите, надерите ему…
Я прекрасно понимал, какую часть моего тела он имел в виду и не дал договорить: мало кто способен закончить фразу, будучи в нокауте – удар ногой в подбородок творит чудеса! Затем двинул детине локтем в область солнечного сплетения, а когда он согнулся, подставив толстую, как у быка, шею еще и рубанул сверху ребром ладони. Два – ноль в мою пользу.
– А-а-а! – завопил еще один сокамерник, с виду хлюпик, не поднимавший вещей тяжелее очков. – Наших бьют! – И с места запрыгнул мне на спину.
Чтобы от него избавиться, пришлось откинуться назад и прилипнуть к стене. Это подействовало: хлюпика едва не размазало, он свалился с моих плеч и тут же на четвереньках уполз под нары. Три – ноль, я по-прежнему веду. Осталось еще четверо противников, самый опасный тот, что с татуировкой. Не спрашивайте, как я определил. Просто понял по исходившей угрозе!
Татуированный с ленивыми повадками льва, привыкшего, что за него всю грязную работу делают другие, встал с нижнего яруса и засунул руку за пояс. Вытащил заточку, сделанную из обычной столовой ложки.
– Сам виноват, парень, – хохотнул он. – Не хотел я, но все же придется тебя чуток пощекотать.
– Терпеть не могу щекотки!
– Твои проблемы.
Татуированный сделал молниеносное движение, от которого удалось уйти, слегка наклонив корпус в левую сторону. Затем как-то сама собой рука перехватила кисть уголовника и потянула на себя. Нет, не зря мы полночи с Лиринной репетировали этот приемчик. Заточка и татуированный упали практически одновременно. Для верности я схватил уголовника за загривок и со всей силой ткнул мордой о каменный пол.
– Ну что, еще желающие будут? – Я обвел обступивших полукругом сокамерников насмешливым взглядом. Хотел еще что-то добавить, но тут чьи-то руки (хлюпик соизволил вылезти из убежища) обхватили лодыжки и резко дернули кверху. Я стал заваливаться на спину, перед глазами мелькнули злые лица уголовников, алчущих реванша, – и я упал.