Враг стрелка Шарпа

– Хотите, перечислю тех, кто её тоже знавал в тихом домике под апельсиновыми деревьями? Или просто накатаю письмецо в лондонские газеты? Им понравится история о стрелках, штурмовавших монастырь ради спасения потаскухи сэра Огастеса Фартингдейла.

Шах и мат. Огонь, с которым Фартингдейл играл так долго, сжёг его дотла. Шарп выглянул в холл удостовериться, что там никого нет.

– Послушайте, сэр Огастес, мы можем остановить французов. Здесь. Сомневаюсь, правда, что вы – тот человек, что в силах такое провернуть. Вы в бою-то были, ну, кроме утреннего безобразия?

Слабый взмах руки.

– Нет.

– Могу обрисовать вкратце. Для обороняющегося всё выглядит так: под барабанный бой к тебе лезет орава ублюдков, ты их убиваешь партия за партией. Увы, для подобной идиллии у нас маловато людей. Будет по-другому. Первым они отобьют у нас монастырь. Поставят там пушки. Чуть дольше провозятся с башней. Поставят орудия и там. Вот тогда-то и начнётся мясорубка, полковник. Лягушатники крутят ручку, а ты, знай, уворачивайся от ножа. Желаете руководить такой обороной?

– Шарп… – в голосе Фартингдейла звучала мольба.

– Я так и думал. Возвращайтесь к остальным, сошлётесь на рану, мол, вам хуже, темнеет в глазах и тому подобное. Скажете, что передаёте бразды правления мне. Утром возьмёте свою потаскушку и уедете. Дам вам человека четыре в сопровождение. Я, в свою очередь, обещаю молчать.

– Это же шантаж, Шарп.

– Шантаж. Ну, так как, сэр Огастес? Мне дать волю красноречию, или вы уберётесь ко всем чертям, сохранив Жозефину и девственно чистую репутацию?

Фартингдейл капитулировал, чему Шарп был втайне очень рад. Он не испытывал удовольствия от унижения сэра Огастеса. Холёное, породистое лицо того враз обвисло и состарилось. Полковник жалко, будто побитая собака, посмотрел на стрелка:

– Я могу твёрдо рассчитывать на ваше молчание?

– Слово чести.

Тучи заволокли небосклон, спрятав и звёзды на юге и луну, дразня обещанием то ли дождя, то ли снега. Шарп слышал, как Фартингдейл вернулся в комнату, пожаловался на резкое ухудшение здоровья и объявил, что командующим назначается майор Шарп, а самого сэра Огастеса леди Фартингдейл сейчас проводит к доктору в монастырь.

Командующий. Всего за месяц от двадцати восьми человек до восьми сотен (считая ракетчиков). Некоторым просто жизнь не в жизнь без лишней головной боли.

После ухода Фартингдейла и Жозефины офицеры загалдели наперебой. Резкий поворот судьбы никого не оставил равнодушным. Гаркнув: «Тихо!», Шарп дождался тишины, вынул из запачканных чернилами пальцев писаря перебеленный приказ об отходе и швырнул его в камин. Бумага корёжилась и чернела в пламени, показывая малодушным, чего стоят их надежды.

– Наша задача, джентльмены, удержать перевал в течение сорока восьми часов. Вот что нужно для этого сделать.

Его слушали в гробовом молчании. Ни вопросов, ни препирательств, даже, когда он приказал лейтенанту Прайсу отрядить Патрика Харпера для поимки живых птиц.

– Сколько сможет, лейтенант.

– Ясно, сэр. – ответил Гарри, вытаращившись.

Фредериксон счастливо улыбался.

Распустив ротных, Шарп отдёрнул ковёр, закрывавший западное окно. Португалия не обнаруживала себя ни единым огоньком. Где-то там, во тьме, Тереза пришпоривала лошадь.

– Сэр?

Он обернулся. Фредериксон.

– Слушаю.

– Как вы ухитрились, сэр?

Шарп поморщился:

– Ухитрился. Вы, Билл, из кожи вон вылезьте, но удержите башню для меня.

– Замётано, сэр.

Фредериксон ушёл.

Башня. Ключ ко всей долине. На сорок восемь часов ключ к жизни и смерти. Сквозняк колыхал на углях клочья пепла сгоревшего приказа. Удержать бы Врата Господа.

Удержать бы.

Глава 19

Утро субботы 26 декабря 1812 года было мутным, неспешным и пасмурным. Ночью потеплело. Снег обратился дождём, барабанившим по брусчатке двора и шипящим в костре. Мокрая колючая поросль вокруг казалась клубками блестящей воронёной проволоки. К тому времени, как тусклые лучи невидимого солнца осветили безлюдную долину, хляби небесные истощились, цедя частую мелкую морось, скрывшую далёкие холмы Португалии. Тяжелое от влаги, серое рядно облаков провисло бы до самой земли, не наколись оно на острые горные пики и верхушку сторожевой башни.

Британский флаг над монастырём ночью был спущен, но полковые знамёна всё ещё мокли сбоку надвратного укрепления.

В половину восьмого на западную околицу Адрадоса выехала группа французских офицеров. Один из них, генерал, спешился и, положив конец подзорной трубы на седло, долго рассматривал нахохлившихся караульных на стенах замка, окопы у подножия сторожевой башни. Затем буркнул:

– Сколько ещё?

– Полтора часа, мсье.

Ручеёк в долине переполнился и вышел из берегов. По воде, кипящей от дождя, деловито прохаживались два кроншнепа, выклёвывая что-то со дна длинными изогнутыми клювами-ятаганами. Добыча была скудной и вскоре они, поднявшись в воздух, упорхнули на восток.

К восьми часам дождь иссяк. Налетевший ветер принялся воровато трепать тяжёлые полотнища знамён.