Враг стрелка Шарпа

Дюбретон ждал гостей у входа в таверну. Здание было великовато для деревенской харчевни. В мирное время здесь останавливались на ночлег торговцы, путешествующие через Сьерру, дабы избежать пошлин, собираемых на южной дороге. Война расстроила торговлю, но гостиница по-прежнему сулила уют и тепло. Над дверями висел триколор, озаряемый парой факелов. Безоружные рядовые приняли у англичан лошадей. Докуку представить Дюбретону их спутников Фартингдейл переложил на плечи Шарпа. Четыре капитана, считая Брукера и Кросса, лейтенант фузилёров и Гарри Прайс.

Дюбретон любезно препроводил Жозефину в комнату, где прихорашивались остальные дамы. Шарп слышал оживлённые восклицания, которыми они встретили вчерашнюю компаньонку по несчастью.

Большой зал освещало множество свечей. Столы были сдвинуты вместе и покрыты белой скатертью, на котором блестело серебро столь нелюбимых Хэгменом вилок. Целый батальон бутылок украшал буфет. В очаге жарко пылал огонь.

Шарп отдал шинель французу-вестовому, другой солдат внёс огромную парующую чашу. Дюбретон наполнил бокалы горячим пуншем. Десяток французских офицеров разглядывал врагов с любопытством, но без малейшей враждебности. Дюбретон выждал, пока денщик оделит пуншем всех присутствующих, и провозгласил:

– Желаю вам, джентльмены, счастливого Рождества!

С кухни доносились запахи, от которых голова шла кругом.

Фартингдейл поднял бокал:

– За достойных противников!

Он повторил тост по-французски.

Среди французов были пехотинцы, уланы, драгуны. Внимание Шарпа привлёк офицер, на тёмно-синей форме которого отсутствовали какие бы то ни было знаки различия. Изрытое оспой лицо, очки на цепочке. В глазах, маленьких и тёмных, как и сам их обладатель, не наблюдалось и тени дружелюбия его соотечественников.

После нескольких тостов офицеры противоборствующих армий перемешались, веселя друг друга попытками общаться на языке неприятеля, а Шарп, ненавидящий пустословие, устроился в углу и был удивлён, обнаружив рядом рябого француза в очках.

– Майор Шарп?

– Да.

– Ещё пунша?

– Нет, благодарю вас.

– Предпочитаете вино?

– Пожалуй.

Француз, чей английский был превосходен, щёлкнул пальцами, и Шарп подивился, с какой готовностью откликнулся вестовой. Солдат явно побаивался загадочного офицера. Когда рядовой удалился, тот небрежно бросил:

– Вас повысили в звании недавно?

– Простите, не расслышал вашего имени.

Улыбка появилась и пропала:

– Дюко. Майор Дюко, к вашим услугам.

– Что привело вас к такому выводу, майор?

Дюко улыбнулся, как если бы знание того, чего не знают прочие люди, доставляло ему неизъяснимое наслаждение:

– Летом вы были капитаном. Дайте-ка сообразить. Под Саламанкой? Точно. Вы тогда упокоили Леру. Жаль его, славный был малый. Под Бургосом? Нет, вы оправлялись от раны, нанесённой бедолагой Леру.

– Что-нибудь ещё?

Рябой был прав, абсолютно прав во всём. Разговоры в гостиной стали непринуждённей. Кое-где раздавался смех. Рябого земляки избегали. Шарп поймал взор Дюбретона, и французский полковник виновато пожал плечами.

– Есть и ещё, майор. – Дюко выждал, пока ординарец нальёт Шарпу вина, – Давно ли вы видели жену?

– Уверен, ответ у вас есть.

Дюко польщённо кивнул:

– La Aguja в Касатехаде. С нашей стороны, будьте покойны, ей не угрожает опасность.

– Редко такое бывает.

Дюко пропустил колкость мимо ушей. Стёкла сверкнули кружками отражённого пламени свечей:

– Вас не беспокоит то, как много мне известно относительно вашей персоны?

– Слава – беспокойная штука, Дюко. Беспокойная, но приятная.

Прозвучало до отвращения напыщенно. Маленький майор раздражал Шарпа.

Дюко засмеялся:

– Наслаждайтесь, пока можете, Шарп. Всё преходяще под луной. Славу, добытую на поле брани, и подтверждать приходится на поле брани. Итог предсказуем – смерть. Вряд ли вы доживёте до конца войны.

Шарп качнул бокалом:

– Оптимистично.

– Герои без малейшего проблеска мозгов – и вы, и он, – Дюко указал на Дюбретона, – По-вашему, фанфары вечны…

Он сделал крохотный глоток вина:

– Мне рассказал о вас наш общий друг.

– Друг? Общий? Маловероятно.

– Правда?

От Дюко исходило ощущение беспредельной уверенности в собственной власти над окружающими, власти тайной, зловещей, чуждой честному солдатскому ремеслу. Реплика Шарпа, ставящая под сомнение эту власть, уязвила майора:

– Наверно, я не совсем точно выразился. Ваш друг? Да. Мой? Скорее, знакомство по роду деятельности.

Он замолк. Драматическая пауза повисла в воздухе, Шарп не собирался её заполнять. Дюко издал короткий смешок:

– Элен Леру передаёт вам привет.

Французик засмеялся, искренне тешась произведённым на Шарпа впечатлением:

– Уже не «маловероятно», майор Шарп?

Элен Леру. Маркиза де Касарес эль Гранде-и-Мелида Садаба. Любовница Шарпа в Саламанке. Последний раз он видел её в Мадриде, перед отступлением в Португалию. Элен, ослепительная красавица. Любовница Шарпа, шпионившая для Франции.

– Вы знакомы с Элен?

– Можно и так сказать. Я всегда говорю правду, Шарп. Забавно, как это порой озадачивает людей.

– Передайте и ей мои наилучшие пожелания.