Вполне современные девочки

У нее был контракт, у нее был новый муж, она переезжала в дом шейха на бульваре Сансет, съемки «Белой Лилии» начинались, и Сесиллия хотела только одного — выкурить трубку с опиумом и забыть свой кошмар. Она томительно думала о тех днях в Нью-Йорке с Бобом, о нем, который после каждого долгого дня массировал ей ноги и целовал каждый пальчик. Она мучительно думала о днях, проведенных с Генри, который всегда смеялся и безумно хотел всего, что хотела она. Если она говорила, что хочет пить, Генри исходил слюной и мог бы сдвинуть горы, чтобы достать для нее стакан чего-нибудь холодного, звенящего кусочками льда.

А Гард… Он и пальцем не пошевелит ради того, что она хочет. Он только знает, что хочет сам, красивая ледышка. Как может он смотреть на нее так холодно и желать ее так страстно? Как может он заставлять ее ходить по комнате обнаженной, взад, вперед, взад, вперед, рассматривая, чем он обладает, и потом так бесцеремонно овладевать ею, совершенно не интересуясь, как она относится к нему? Обычно он приказывал ей лечь в постель, пробегал руками по ее телу, затем заглядывал ей в глаза и говорил, чтобы она перевернулась. И когда он внедрялся в нее, делая только то, что хотел сам, она прижимала лицо к подушке и орошала ее слезами. О, Генри, Генри.

Как им было весело! Генри хотел только того, что хотела она, и она обычно требовала того, чтобы быть сверху. Она садилась на него верхом, выкрикивая: «Давай! Давай, лошадка!» И Генри любил это так же сильно, как и она, потому, что ей так нравилось! И они оба так много смеялись. И после всего он купал ее и целовал. Почему он покинул ее и оставил на милость Гарда… Гарда, который спал с револьвером под подушкой. И всякий раз, когда она прятала лицо в подушку, которая становилась мокрой от ее страданий, ей казалось, что она чувствовала его, холодного и жесткого. И она чувствовала его не у лица, а между бедер — его ледяной ствол, вонзающийся в нее… в ее теплую, влажную сокровенную глубину.

Если только у нее было что-то, думала она, она могла бы выносить это. Но было бесполезно умолять Гарда: «Дай мне, дай мне мой маленький кайф, Гард…» — как она прежде просила Перси, эту сучку. Он не разрешил бы ей даже выпить. Он хотел, чтобы она была совершенной и чистой, и только для него. Она думала, что сходит с ума. Какой смысл быть кинозвездой, быть частью этого общества и жить в этом большом доме на Сансет, если она сходит с ума… выжатая каждую ночь курносым, блестящим, серебристо-холодным твердым пистолетом?

Как только она сможет, она расскажет Джейсону и Кэтти расскажет им все о Гарде и пистолете, о кошмаре, и они помогут ей. Кэтти и Джей, они не позволят ему так обращаться с ней, разве нет?

66

Мы переехали на лето в наш новый дом на побережье, несмотря на то, что Джейсону приходилось покрывать приличное расстояние каждый день, чтобы добраться до Голливуда. Сейчас, когда наконец-то начались съемки «Белой Лилии», он был полностью погружен в работу. Он работал даже по субботам и воскресеньям, когда все в Малибу выезжали позавтракать куда-нибудь. Но там было хорошо, тихо, как в другом мире. Лу была с нами, и молодой студент колледжа помогал нам с мальчиками, присматривал за ними на берегу и плавал с ними. Мэган обещала помогать, но трудно удержать дома с братьями тринадцатилетнюю девочку, когда за окном целый новый мир, с уроками тенниса, верховой ездой и другими хихикающими подростками в бикини. Она стала совсем кокеткой, и я была только рада, что, кажется, она не привлекала нашего серьезного студента из колледжа. Это могло бы создать проблему.

Это были чудесные дни. Приезжали Энн и даже Джесика с Дженни на машине, которая уже стала реликвией. Джейн приезжала тоже рассказать последние новости о своем разводе — удар за ударом. Именно Джейн рассказала мне, что с фильмом какие-то проблемы. Вскоре после того, как начались съемки, рассказала она, Гард поместил Сесиллию в санаторий.

Я не могу этому поверить! Джейсон не сказал мне ни слова! И Энн также!

— Как ты мог не сказать мне! — требовала я от Джейсона.

— Потому что я не хотел, чтобы ты нервничала. Как сейчас. Посмотри на себя! Тебя трясет. Ты должна думать о ребенке.

— Конечно, меня трясет. Что случилось с Сесиллией? Я хочу знать всю правду.

— Гард сказал, что у нее проблемы с наркотиками. Он сказал, что пытался сам ей помочь, но не смог. Кажется, Перси Хьюларт снабжала ее всем, чем она хотела.

— Перси? О, боже! Ты думаешь, Гард говорит правду?

— Я не знаю, Перси говорит, что это ложь. Она сказала, что, должно быть, Гард давал ей наркотики. Чтобы сделать ее зависимой от него и чтобы она вышла за него замуж. Перси сказала, что и не имела понятия, что Сесиллия наркоманка. Но мне следовало знать. Мы видели, что она ведет себя странно. Мы должны были догадаться. Но я был так чертовски занят с фильмом, что был совершенно слеп!

— Мы оба были слепы! Не вини себя. Я хочу навестить ее. Где она?

— В Пальм-Спрингс. Но Гард говорит, что мы не можем навестить ее. Мне кажется, у нее еще что-то вроде нервного расстройства.

— Ты веришь ему?

— Приходится.