Возвращение в Пустов

— Ребята, — сказал Шумер, — я больше не зову вас с собой. Инна тут сказала, вам действительно не по силам жить так, как я вижу. Что ж, это не большая потеря. Я, вообще, привык. Но, простите, мир все равно необходимо менять. Разве вы не видите, что вся ваша жизнь построена на деньгах, на расчеловечивании отношений, на дефиците материальных благ для одних и избытке для других, для малой избранной части? Вы живете в пустоту, вы занимаетесь мертвыми занятиями. Разве вам не понятно, что будущее, которое я звал вас строить, будет от этого свободно? Может быть я и монстр, но борюсь с еще большим монстром.

У кулис фыркнул Бугримов, показал большой палец.

— Можно я?

Из середины зала поднялась рука. Шумер пригляделся и кивнул:

— Давай, Семен. Ты можешь.

Парень в куртке нараспашку, в необычной, красно-зеленой тельняшке под ней, с вязаным шарфом, намотанным на горло в три или в четыре слоя, не поднялся, как предыдущие ораторы, а остался сидеть.

— Сергей Андреевич, — наклонил он конопатое, насмешливое лицо, — вы вообще для кого новый мир строите?

Шумер на мгновение растерялся.

— Как? Для людей, Семен.

— Но если мы туда не попадаем, сил у нас нет, другие не хотят, третьи не умеют, то для кого? Он же, получается, для каких-то суперсуществ создается, добрых, честных, отзывчивых, со всех сторон положительных. У вас будут проблемы с наполнением, Сергей Андреевич, вы знаете?

— Что, и ты, Семен, не подходишь?

— Ну, если только я, — под смех согласился Семен. — Но дело не в этом. Дело в глобальном просчете, Сергей Андреевич. В вашем будущем пусто. Вы вот сказали, что мы живем в пустоту, это в какой-то мере правда. Мы, надо признаться, не часто знаем, зачем вообще живем. Для чего. Эпоха перемен. Но вы-то знаете! И все равно тянете нас в разряженное пространство. Я вот чувствую, что у вас там, в вашем будущем, жизни нет!

— Ты не прав, Семен, — сказал Шумер.

— А вы кого из нас делали, Сергей Андреевич? Вы обернитесь в прошлое. Помните? Я помню. Я помню, как мы мотались по городу и работали, работали, работали. Отряд энтузиастов! Строили счастье для детей, инвалидов, горожан, выступали с концертами, проводили акции, ездили по деревням, чиня крыши и заборы старикам и старухам. Было прикольно, я не спорю. Даже, казалось, вот-вот тебе откроется что-то важное, и сам ты что-то решительно поймешь, о себе, о мире, обо всем. Но чем это кончилось, Сергей Андреевич? Мы с вами здесь, только вы на сцене, как всегда, а мы в зале, словно по другую сторону баррикад. Ничего не открылось, ничего значительного не произошло, мир не изменился, а те, кому мы помогли, нас вряд ли уже помнят — или выросли, или умерли, или просто живут. Вы сбежали, а мы остались, армия неудачников, которая оказалась никому не нужна. Даже самим себе. Мы вот так, вместе, как сейчас, собираемся, наверное, в первый раз за два с половиной года. И что еще? Я особенно… Это как у Макаревича про костер, слышали, наверное? Ну, про спалил себя за час? Я думаю, другого с нами и быть не могло, а вспышка во тьме ничего не решает, лишь какое-то время стоит мутным пятном под веками. И все. Есть возражения, Сергей Андреевич?

Стало тихо.

Шумер смотрел в зал, на вчерашних мальчишек и девчонок, когда-то заглядывавших ему в рот и готовых по одному взмаху руки со счастливым смехом броситься выполнять его указания. Они повзрослели. И они правы, с грустью подумал он. Инна, Дима, Семен… И, может быть, я испугался, сбежав, именно этого — что они будут правы в будущем. Ведь, в сущности, едва мы высадились тогда на перрон, я уже знал, что ждет этот десант в конце, чем все обернется. Уже чувствовал. И только мое упрямство заставило их участвовать в спектакле, где четыреста человек без шанса на успех бьются о жизнь.

Ему вдруг стало жалко их, и Шумер мимолетно поправил кому легкие, кому сердце, кому выбитое колено, Сане Малышеву убрал зарождающуюся желудочную язву.

Теперь один, один. Он улыбнулся, неожиданно понимая, что больше не злится на них. Ладно, предательство обоюдное, ладно.

— У меня нет возражений, Семен, — сказал Шумер. — У нас вышел не «ледяной поход», но горький опыт. И все же я рад, что большая часть вас пришла сегодня сюда.

— И какие у вас планы, Сергей Андреевич? — спросил Семен. — Собираете новых претендентов?

Шумер качнул головой.

— Я же сказал…

— Собирает! — крикнул с верхнего ряда Петр.

Снизу заоборачивались. Петр, привлекая к себе еще больше внимания, пошел вдоль ряда к проходу.

— Я ехал с ним в одном купе, — напрягая голос, чтоб всем было слышно, объявил он. — Я был свидетелем. Он задурил голову целому вагону.

— Петр, — с укоризной улыбнулся Шумер. — Это же не правда.

— Это правда! — Петр спустился на ряд и застыл в проходе, обвинительно вскинув руку. — Он рассказывал о деньгах и бессмертии и сводил народ с ума. На весь вагон! На весь поезд! Бу-бу-бу! Следуйте за мной!

— Я такого не говорил, — сказал Шумер.

— А почему мы тогда здесь? — спросил Петр. — Или нас занесло сюда случайно? Вы же еще приняли меня в апостолы.

Шумер вздохнул. Взгляды сидящих в зале сосредоточились на нем.

— Ты сам себя им назначил, Петр.