Возвращение в Пустов

— Это не важно, — тонкими накрашенными ногтями Инна тронула спинку кресла перед собой. — Сергей Андреевич, разве вы не видите, что ничего не можете изменить? Понимаете? Вы хотите построить утопию там, где ее не может быть по определению.

— Почему? — улыбнулся Шумер, чувствуя покалывание в груди.

— Потому что вы — идеалист! — сказала Инна.

— Это плохо?

— Это значит, что вы не видите, что творится вокруг. Вы нарисовали себе картинку, нарисовали будущее и заставили нас в него поверить. Но это только картинка! А за ней — обычная жизнь, отличная от той, что вы нам…

Инна шумно втянула воздух ртом.

— Это не картинка, — сказал Шумер.

— Помолчите! — громко сказала Инна. — Дослушайте! Сергей Андреевич, я с вами была полгода…

— Чуть меньше.

Инна сверкнула глазами, и Шумер предпочел умолкнуть.

— Вы были замечательным организатором, чудесным, — сказала она дрогнувшим голосом, — за вами хотелось бежать вприпрыжку, куда скажете, куда поведете, все казалось таким возможным, таким сияющим, будто у тебя в голове, в теле включили генератор сил и счастья. Только вы, наверное, не хотели видеть, что мы спим по восемь человек в комнате, что греем воду для того, чтобы помыть голову, потому что горячей воды нет, что питаемся вскладчину, у кого какие запасы остались, все в общий котел, что штопаем шмотки, потому что у нас нет возможности купить новую одежду. Да мы и сами не обращали на это внимания. Что у нас было тогда? Работа и вы. Вечера, полные ваших слов, вас, смеха, чудес. Я тоже, когда вспоминаю, вижу светлую картинку, но за ней…

Она сгорбилась, опустила голову и всхлипнула.

— Инна, — прошептал Шумер.

Инна подняла руку, останавливая его, и медленно выпрямилась.

— Когда я… Когда мы оказались брошены вами, то все, нарисованное вами, рухнуло. Вы слышите? — выкрикнула она. — Все! Вы бросили нас в жизнь, как котят в ведро с водой, и мы в ней утонули. И жизнь превратилась… превратилась в жизнь, в повседневность, в быт, в семью и работу. И в этом не было ничего от ваших ярких и светлых картин, потому что вы стремились в какой-то бесконечно далекий мир, до которого этому, в лучшем случае, ползти и чапать миллион лет. Понимаете?

— Инна…

— Да заткнитесь вы! — выпалила Инна, наклонившись всем телом. В голосе ее появился надрыв. — Дайте я закончу. Я мечтала… И вот вы появились снова. Нам не надо вашей мечты, Сергей Андреевич! Она лжива, за ней ничего нет. Какой мир вы зовете построить? Он не для людей, это точно. Он для… Я даже не знаю, для кого он. Может быть, для вас одного. Потому что вы можете не есть, не спать, не беспокоиться о родных. У вас есть цель, и вы к ней идете, не взирая. А мы не можем! Никто из нас так не может!

Она замолчала, тяжело дыша.

— Она права, Сергей Андреевич, — сказал кто-то. — Оставьте наше будущее нам самим, мы как-нибудь разберемся.

— Я был бы рад, — сказал Шумер. — Серьезно, ребята, я был бы рад свалить со своих плеч этот груз. Но я видел… Ребята, — он заскользил взглядом по своим бывшим ученикам, апостолам, друзьям, — если все останется таким, как есть, дальше уже ничего не будет. Конечно, не через десять, не через двадцать лет, но через столетие… Просто новое, оно всегда требует сверхусилий, пота и крови…

— А вы бежали, — перебили его из зала.

Шумер улыбнулся.

— Бежал.

— Сергей Андреевич, — встал светловолосый парень, сминая в кулаке шапку, — может вам просто уехать? Вы никогда не думали, что ни этот мир, ни мы не хотим вашего как бы спасения? Никто не хочет, ни у кого нет желания. Давайте мы тихонечко умрем, а вы не будете нас спасать. А то, честное слово, только хуже сделаете.

Кто-то рассмеялся.

— Конечно, Дима, ты в чем-то прав, — сказал Шумер, — но дело, видишь ли, в том, что и я не совсем волен в своих поступках.

— Смирите гордыню! — выкрикнул кто-то.

В зале опять рассмеялись. Шумер улыбнулся.

— Дима, что бы ты делал, если рядом с тобой тонул человек? Ты проходишь мимо, а он тонет? — спросил он.

— Не корректное сравнение, Сергей Андреевич, — встала из кресла выше рядом девушка в очках. — Знаете…

— Да, Маша, — кивнул Шумер.

— Если уж брать ситуацию для сравнения, — сказала, коротко улыбнувшись, Маша, — то ваши действия похожи не на спасение утопающего, а на то, будто вы бросаетесь наперерез человеку, переходящему дорогу, с криком, что через полчаса здесь проедет автомобиль. Причем, наверное, вы не так уж и не правы — автомобиль действительно проедет. Только человек уже будет далеко от этого места. Если, конечно, Сергей Андреевич, вы, догнав, все же не повалите его на проезжую часть.

— Браво, — сказал Шумер, — Маша, у тебя всегда была светлая голова.

— Спасибо.

Маша села.

— Но так видите вы, — сказал Шумер. — Вы не верите мне, и у вас есть на это право. Я сбегал из Пустова четыре раза…

Кто-то присвистнул.

— Да вы монстр, Сергей Андреевич!

— Поэтому я и не виню вас в том, что вы отступились от меня.

В зале недовольно зашумели, и Шумер с минуту, подняв руки, ждал, пока возгласы утихнут. Кто-то бросил в него бумажный самолетик, но, повинуясь воздушным течениям, тот отвернул от сцены и улетел в темноту запасного выхода.