Возвращение в Пустов

— Ну, тогда проявите свои способности и найдите ее, — Петр наклонился, чтобы посмотреть под кроватью. — Это лишний раз свидетельствовало бы… А-а, уже не надо.

Он вытянул синюю сумочку с ремешком-цепочкой на открытое место и, присев, вжикнул застежкой.

— Думаешь, я уже покопался? — спросил Шумер.

— Это чтобы Люда меня потом не обвинила, — сказал Петр, запуская руку в синие внутренности. — Вдруг вы ее паспорт вытащили?

— Быстро ты меня в шарлатаны записал.

— Ну так, — Петр выудил два цилиндрика помады, ворох заколок, каких-то бумажек, леденец, презерватив и дал всему этому стечь с ладони обратно, — вы сами способствовали.

— Жалко, цветастой рубашки у тебя нет, — сказал Шумер, наблюдая за тем, как на свет появляются солнцезащитные очки, резинки, шнурок зарядного устройства и телефон.

— Какая рубашка?

— Цветастая, яркая.

— Нет у меня никакой рубашки.

Петр понажимал кнопки, но экран телефона остался темным.

— Разрядился, — сказал Шумер. — Я, представь, видел, как ты бежишь от меня по лестнице в цветастой рубашке.

Петр фыркнул.

— Это что, сны у вас такие эротические?

Шумер улыбнулся.

— Не надо свои фантазии проецировать на меня. Я говорю о предательстве.

— Ну, я бы так это не называл, — Петр сунул телефон в задний карман джинсов. — Чтобы предать, надо сначала о чем-то договориться. А так мы просто не сошлись во взглядах. Потом, за любой труд… — он открыл в сумочке внутреннее отделение. — Ага! …полагается вознаграждение. А вы нам в этом вознаграждении отказали. На чулки, извините, не можете потратиться. Хотя, казалось бы, не машина и не квартира.

— Глупости, — сказал Шумер. — Дело совершенно не в этом.

— В этом. Надо же, — Петр пролистнул найденный в кармашке паспорт, — все на месте. Степнова Людмила Николаевна, — прочитал он, — девяносто пятого года рождения, то есть, совершеннолетняя.

— Ты сомневался? — спросил Шумер с улыбкой.

— Ну, мало ли. Хомо сапиенс, он потому и сапиенс, что во всем должен сомневаться. Акселерация достигла небывалых вершин.

Петр поднялся, взяв сумочку за ремешок.

— Пошел? — спросил Шумер.

— Да, — Петр окинул комнатку взглядом, в котором читалось лишь разочарование и недоумение, как он мог считать это чем-то большим. — Пожалуй, пойду. Денег не дадите?

— Это же вознаграждение за труд. А ты, насколько я понял, не пожелал сегодня трудиться.

— Дайте для Люды. Она-то собрала пол-мешка.

— Иди.

— Не дадите?

— Слушай, Петр, — сказал Шумер, — ты же против денег. Против системы. Против меня. Будь уж последователен, не проси то, что ты стремишься уничтожить, у того, кого ты искренне ненавидишь.

Петр сузил глаза.

— Насмехаетесь?

Он повернулся и вышел, в отместку хлопнув дверью.

— А еще борется за гордое звание хомо сапиенса, — вздохнул Шумер.

М-да, подумалось ему, если не в свой родной Телегин, то путь недалекой девушки Людочки лежит сейчас в общежитие лесотехнического колледжа.

Жалко? Жалко. Но в той мере, что ему не слишком весело все делать в одиночку. Шумер потер лицо ладонями. Сюрприз. Где здесь сюрприз? Чего, интересно, добивался Бугримов, предъявляя мне Людочку? И добился ли? То есть, понятно, ему нужно, чтобы я уехал, сбежал в пятый раз. Вот уж уписается кипятком. Но чтобы Людочка послужила спусковым крючком для этого события? Нет, очень вряд ли. Возможно, конечно, что здесь берется в расчет длинная комбинация. Петр, Людочка, странное это приглашение на пятницу. По чуть-чуть — и — вуаля! — билет на поезд. Или же Бугримов просто бьет по болевым точкам. Человек же Шумеров? Человек. Значит, и бить его стоит по человеческому. Вроде не ты бросил, Людочка бросила, а получается, что ты ее чуть ли не голышом на улицу выставил. Без чулок!

Тьфу! Отдохнул? — спросил себя Шумер. Равняйсь! Смирно! На уборку мусора шагом марш!

Он встал, сунул ноги в ботинки. Ладно. Может быть, еще не ушли. Дам, наверное, денег. Только уж точно не Петру. Надеюсь, в глаза не вцепится.

Шумер вышел в коридор и, почувствовав сухость в горле, двинулся на кухню. Там, подобрав ногу под себя, в джинсах, футболке, кофте сидела Галина и гадала кроссворд в журнале. Виктория с пластиковой ложечкой в пустом стакане из-под йогурта стояла рядом и беззвучно плакала. Щеки у нее были мокрые.

— Ну, как вы, полежали? — спросила Галина.

— Да, только долго не получилось. А что с дочкой?

— Ничего.

Шумер прошел к ведру и зачерпнул воды ковшиком.

— Она, кажется, плачет.

— Ей полезно.

— Да я так.

Шумер сделал несколько глотков.

— Областной центр на «У»? — спросила Галина.

— Ульяновск, — сказал Шумер. — Других нет.

— Точно, — качнув головой, Галина проставила буквы в кроссворде. — Я не то, чтобы держу детей в ежовых рукавицах, Сергей, вы не подумайте, просто их иногда надо ставить на место, а не потакать их капризам.

— Ну и не потакай! — громко заявила Вика.

— И это — из-за второго йогурта, — объяснила Галина Шумеру.

— А я бы вечером не ела, — сказала Вика, — я бы только сейчас.

— Угомонись.

— Сама угомонись!

Девочка бросила на пол пластиковый стаканчик и выбежала из кухни. Шумер посмотрел ей вслед.

— Мне казалось, она послушная девочка.