Возвращение в Эдем (Эдем - 4)

- Если придется. Я чувствую - он где-то там.

- Я уже много дней не ходил туда, - сказал Керрик, стараясь казаться спокойным.

- Это неважно, - ответила Армун. - Ты - охотник, а охотник волен идти, куда вздумается. Ходи туда хоть каждый день. Но Арнхвит останется со мной.

Усевшись в тени раскидистого дуба, Керрик смотрел через поляну на воду.

Остров оказался великолепным. Оба шатра надежно скрывали деревья. Охота была отменной. За пресной водой не нужно было даже ходить. Утки: рыбу хоть рукой бери. Ягодами остров прямо усыпан. Армун и Даррас ходили за грибами и корешками и всегда возвращались с полными корзинами. Все чувствовали себя хорошо, малышка подрастала. Даже привычно ворчавший Ортнар как будто поздоровел. Счастью Армун мешал только Надаске', и она не собиралась мириться с его присутствием. Почему-то кроме Армун его никто и не видел. Для нее он был словно болячка, с которой она все время срывала корочку.

- Он же не причинит мальчишке вреда, - уже в который раз объяснял Керрик. - Арнхвит же сам хочет.

Керрик смотрел на сына. Всякий раз, когда родители ссорились, тот убегал к Харлу. Проследив за направлением его взгляда, Армун постаралась взять себя в руки.

- Ты думай о том, чего я хочу, а не он. Вырастет каким-нибудь не таким: наполовину тану, наполовину мараг. Как...

- Как я, - с грустью закончил Керрик. - Ни то ни се.

- Я вовсе не это хотела сказать... а может быть, именно это. Ты же сам говоришь, что и мараг из тебя не вышел, и охотника не получилось. Прошу тебя, пусть хотя бы он вырастет охотником.

- Он и так будет великим охотником - ведь его воспитывали не мургу, как меня. Не бойся. Но уметь с ними говорить, уметь понимать их - это же так важно! Мы с ними живем под одним небом, и среди тану лишь я знаю пути мургу. Когда он вырастет, нас будет двое, умеющих разговаривать с ними.

Керрик видел, что ему не убедить жену. Однако он снова и снова пытался это сделать, чтобы она наконец поняла: несчастный самец не должен быть преградой между ними. Но она не хотела его понять - или же не могла.

Взяв хесотсан, он встал.

- Пойду поговорю с Надаске', вернусь до темноты. - Армун резко повернулась к нему. - Арнхвит пойдет со мной. И не спорь.

Он повернулся и торопливо отошел от костра, чтобы не слышать ее возражений.

- Возьмем с собой Харла, - радостно проговорил Арнхвит, потрясая своим копьецом.

- Что скажешь, Харл?

- Вы рыбачить или охотиться?

- Как получится. Но сначала поговорим с Надаске'.

- Да вы ж не говорите, трясетесь и булькаете, - еле сдерживая раздражение, сказал юноша. - Без вас поохочусь.

Керрик посмотрел вслед Харлу. С каждым днем парень все больше становился охотником. И чересчур верил горестным откровениям Ортнара. Надо бы ему поменьше слушать калеку.

Здесь хорошо, безопасно и сытно, но как-то нерадостно. Керрик чувствовал себя виноватым, но ничего не мог поделать с собой. Как там Надаске'? Керрик так давно не видел его.

На небо медленно наползали тучи, в воздухе запахло грозой. На севере скоро начнут падать листья, закружатся первые снежинки. Здесь же только ночи станут прохладнее - и больше ничего не изменится.

Тропа спускалась к болоту. Местами оно было глубоким - и Керрику пришлось нести Арнхвита на плечах. Через маленький пролив они переплыли к другому острову. Арнхвит пронзительно выкрикнул призыв слушать говорящего, и Надаске' появился из своего убежища. В его движениях была радость от предвкушаемого разговора.

- Тому, кто слышит лишь голоса волн, речи друзей кажутся песнями.

- А что это - песня? - спросил Арнхвит, повторяя движения Надаске'.

Керрик начал объяснять, но умолк: он взял сюда Арнхвита, чтобы тот учился и слушал, и не нужно ему мешать.

- Значит, ты никогда не слыхал песен? Должно быть, я еще не пел при тебе. Вот эту любил петь Эсетта.

И, взволнованный воспоминаниями, самец запел хриплым голосом:

Молодым я иду на пляж

и возвращаюсь.

И второй раз иду, уже постарев,

вернусь ли?

Но в третий раз...

Надаске' внезапно умолк и невидящим взором уставился на воду, погрузившись в воспоминания.

Керрику уже приходилось слышать эту песню в ханане, где были заточены самцы. Тогда он ее не понял.

Но теперь он знал, как на пляжи приходит смерть.

- Там что - плавают и тонут? - спросил Арнхвит, подметивший тоску в песне, но не понявший ее причины.

Надаске' быстро взглянул на мальчика и промолчал.

- Ты сьгг? - спросил Керрик. - Если тебе надоела рыба, я принесу мяса... - и умолк, осознав, что самец не слышит его.

Арнхвит подбежал к Надаске' и дернул его за один из больших пальцев.

- Ты не допоешь песню?

Опустив голову, Надаске' промолвил:

- Это очень грустная песня... Не надо бь[ло мне начинать ее. Высвободив палец из ладошки мальчика, иилане' посмотрел на Керрика. - С тех пор как я здесь поселился, чувство это все растет. Что со мной будет? Почему я здесь оказался?

Тоска мешала ему говорить, но смысл был понятен.

- Ты здесь потому, что мы с тобой эфенселе и я привел тебя сюда, встревоженно ответил Керрик. - Не мог же я бросить тебя одного.

- Может быть, так было бы лучше. И я бы умер вслед за Имехеи. Два это что-то, а один - ничто.