Возвращение троянцев

— Это плохие места, — объяснил он Неоптолему. — Во-первых, вдоль этих берегов полно подводных камней, которые даже я не все наперечёт помню. Продырявить днище тут ничего не стоит, а пристать, чтобы починить, считай, почти некуда — с этой стороны острова, ни то что ни одной гавани, а ни одной сносной бухты, куда можно войти кораблю вроде нашего. И второе: в этих местах любят шнырять морские разбойники. Конечно, у нас на судне шестьдесят сильных воинов, да ты, царь, да ещё твои отец с дядюшкой, которым, думается мне, ничего не стоит вдвоём перебить целую армию. Но связываться с разбойниками сейчас, когда мы плывём домой… Мне что-то не хочется!

После этих слов опытного морехода Неоптолем выставил наблюдателей с каждого борта и велел внимательно следить за каждым проплывающим мимо или идущим навстречу кораблём. Молодой царь неплохо знал отчаянные замашки морских грабителей и вовсе не желал, чтобы его судно протаранили или осыпали дождём стрел, он и так потерял, в общей сложности, больше половины воинов, с которыми год назад покинул Эпир.

Однако, против ожиданий, плавание вдоль неприступных и безлюдных берегов Кефаллении оказалось совершенно спокойным. Кораблей вообще не было видно, и только с десяток крупных рыбачьих лодок встретились мореплавателям.

К полудню следующего дня правее нескончаемых скал появилась на горизонте тёмная полоска ещё одного берега.

— Ну вот, Итака показалась! — объявил Филипп и передал рулевое весло одному из гребцов, чтобы перейти на нос и следить за приближением к острову.

Одиссей уже давно стоял на носу, ожидая появления Итаки, но ничем не выдавая того урагана чувств, который на него обрушился. Лицо базилевса казалось неподвижным, и только глаза, как обычно, его выдавали: в них стояли боль и слёзы, но этого никто не видел, ибо он отвернулся ото всех, по привычке опустив голову.

— Афина Паллада! — прошептал он так тихо, что и сам себя не услышал. — Мудрая и великая богиня, помоги мне не сойти с ума!

Спустя ещё два часа корабль подошёл к южной оконечности острова. В этой части Итака была пустынна — здесь селились только рыбаки, но они предпочитали бухточки и заливы, расположенные западнее. Склоны уступчатых невысоких холмов, спускавшиеся к пологому каменистому пляжу, тоже были каменистыми, заросшими редкой травой, кустарником да жидкими кущами небольших кипарисов. Земля здесь не считалась плодородной, и местные жители не выращивали на ней ни винограда, ни злаков, лишь весной используя эти склоны под овечьи пастбища.

— Здесь пристанем? — спросил Филипп Одиссея.

— Нет, обогнём вон тот мыс, — голос базилевса звучал ровно, и, глядя ему в затылок, никак нельзя было догадаться, что по его лицу бегут слёзы. — Там — удобная бухта, обычно довольно безлюдная и тихая. По крайней мере, такой она была семнадцать с небольшим лет назад.

Корабль развернулся и пошёл вдоль линии невысоких красноватых утёсов, за которыми открылся глубокий дугообразный изгиб берега. Бухту завершала длинная песчаная коса, к которой действительно оказалось удобно пристать. Возле этой косы стоял корабль, чуть меньших размеров, чем эпирское судно. Парус на нём был развернут, точно он только что причалил, либо вот-вот собирался отплыть. По берегу вблизи корабля сновали человеческие фигуры. И десятка два подозрительно неподвижных фигур лежали, чернея на светлом песке.

— Да уж, бухта тиха и безлюдна, как никогда! — воскликнул Гектор, уже давно стоявший рядом с кормчим и итакийцем. — Что же это они делают, а? У тех, которые бегают вокруг корабля, луки в руках. Да, точно луки! И, как мне кажется, они только сейчас стреляли.

— Они перебили тех, что лежат! — крикнула Пентесилея, взбираясь по мачте на перекладину паруса и с высоты озирая происходящее. — Вон-вон, один из лежащих привстал, и лучник тут же добил его стрелой! А другой проткнул ещё одного раненого мечом. Я вижу, как солнце блестит на бронзовых лезвиях.

— Ну вот, кажется, и морские разбойники объявились! — Неоптолем тихо выругался и застегнул на талии пояс с привешенным к нему мечом. — Быстрее, Филипп! Надо перехватить этих шакалов!

Кормчий взмахнул рукой, гребцы резко налегли на вёсла. Однако с берега успели заметить появление большого корабля, на котором явно было много людей. Убийцы засуетились и бегом кинулись к стоявшему у берега судну. Оно было на плаву, его удерживал лишь канат, намотанный на большой прибрежный камень. Через несколько мгновений узел был развязан, и разбойники (их было человек двадцать пять) живо перемахнули через борт и взялись за вёсла.

— Наперерез! — закричал Неоптолем. — Не выпускай их в море, Филипп!

— Не выйдет! — возразил кормчий. — Их судно легче и сидит очень неглубоко. А нам не пройти вдоль косы, там мелко. Я это вижу по цвету воды. Можно подойти на небольшой скорости, но они всё равно успеют проскочить. Если прикажешь, царь, можно легко догнать их на открытой воде.

— Для чего? — не удержался Гектор. — Что нам с них взять? И кто такие те, кого они перебили? Мы же ничего не знаем! Так стоит ли нам вмешиваться?