Возвращение троянцев

Гектор первым бросился к юноше, подхватил его и помог лечь — тот истратил последние силы и готов был потерять сознание.

— Кто это сделал? — спросил царь Трои, понимая, что Телемак может и не очнуться больше. — Кто стрелял в тебя? Скажи! — Я не успел их рассмотреть! — едва слышно произнёс юноша. — Но я знаю, кто это... Их... их послали те, что вторглись на наш остров, а в последние дни нагло и подло поселились в нашем доме... Те, что хотят жениться на моей матери и захватить Итаку... Женихи!

— Женихи! — вырвалось у Ахилла. — Но ведь никто не знает наверняка, что царь Одиссей умер!

— Им всё равно... — ответил Телемак. — Этому сброду изо всех ахейских земель. Они считают, что один из них станет мужем царицы и... царём! Но мой отец жив. Я отправился в путь, чтобы в этом убедиться.

Эти слова тяжело раненого юноши могли бы показаться бредом, но он говорил очень твёрдо, хотя голос его был при этом слаб и всё время прерывался.

— Куда ты плыл? — спросил Гектор, быстро переглянувшись с братом и избегая смотреть на Одиссея, который молча опустился на колени возле сына и положил ему под голову свёрнутый плащ. — Слышишь, Телемак, куда ты собирался ехать и отчего отплывал не из гавани, а из этой безлюдной бухты?

— Я отплыл из гавани, из... из города. Но когда мы шибали мыс и шли вдоль острова, на берегу этой бухты показался человек... Он махал нам руками и кричал, чтобы мы пристали. Это был наш раб Ефаний. Я его узнал. Он кричал, что его послала царица. Когда же мы пристали и высадились, в нас стали стрелять!

— Ефаний! — прошептал Одиссей. — Он служил ещё моему отцу. И предал!

Телемак не мог слышать этих слов. У него, видимо, темнело в глазах. Юноша приподнял голову, всматриваясь в лица окруживших его людей.

— Передайте моей матери... передайте, что меня заманили в ловушку... Может быть, и само это известие было ловушкой!

— Какое известие? Какое известие? Скажи! — воскликнул Гектор.

— Нам... Нам сообщили, что в Эпире появился человек, который называет себя Одиссеем, царём Итаки... Я плыл в Эпир, чтобы найти этого человека. Вот только я не помню отца. Когда он уехал воевать, мне было два года. Я... мне снится только его голос!

Юноша улыбнулся, вновь попытавшись привстать, но тут же его глаза закатились, и он потерял сознание.

— Телемак, Телемак, мой мальчик! — крикнул Одиссей, хватая юношу за плечи. — Нет, нет, не умирай! Я — твой отец! Слышишь?! Ты слышишь меня?!

— Не трогай его! — твёрдо проговорил Ахилл. — И он не слышит. Он без памяти.

— Он умирает? — голос Одиссея был хриплым и сухим.

— Пока нет.

В то время как Гектор задавал вопросы, а раненый пытался на них ответить, Ахилл тоже опустился возле него на колени, внимательно осмотрел древко стрелы и затем быстрым рывком разорвал прочный кожаный нагрудник. Он порвал его не сбоку, где были застёжки, а прямо на спине, так что линия разрыва прошла как раз через отверстие от стрелы. Затем таким же образом герой разорвал пропитанный кровью хитон и осмотрел рану.

— Ну, что с ним? — спросил Гектор брата. — Стрела же не в сердце? Нет?

— Видимо, сердца она не достала, — нахмурившись, ответил Ахилл. — Не достала чуть-чуть. Её надо вытащить.

— Тогда почему ты медлишь?

— Потому что наконечник может застрять под лопаткой, отделиться, и тогда я уже вряд ли что-то сделаю...

— Ахилл! — Одиссей схватил героя за руку и заглянул ему в лицо с выражением такого отчаяния и одновременно такой надежды, что тот испугался. — Ахилл, умоляю тебя!.. Умоляю тебя!

Слово «умоляю» итакийский базилевс произнёс, вероятно, впервые в жизни. Ахилл понимал это. Но ответить на эту мольбу он мог только действием.

— Аптечку! — крикнул он. — Быстрее!

Египетская походная аптечка, которую, к счастью, они захватили из лагеря Рамзеса, не потерялась во время шторма — герой был в этом уверен, потому что, очнувшись от своего трёхдневного сна, сам осмотрел и с помощью этой аптечки обработал раны на ноге Пентесилеи, оставленные зубами дельфина и довольно медленно заживавшие. В аптечке было и обеззараживающее средство, и кровоостанавливающая мазь, и бутылочка с очень крепким и густым вином, один глоток которого возвращал бодрость и силы.

— Аптечку!

Пентесилея с быстротой оленя кинулась к кораблю. Она не стала тратить времени, не стала обходить судно, чтобы подойти к одному из бортов, и с разбега перемахнула прямо через высокую носовую часть, а через несколько мгновений вновь спрыгнула на берег, прижимая к себе кожаный чехол, в котором лежала плоская сандаловая коробка.

Ахилл вытащил из коробки несколько стеклянных кувшинчиков размером с палец, свёрток с медовыми пластырями, мешочек с порошком истолчённых целебных трав.

— Воды, и побольше! — проговорил герой, уже ни на кого не глядя, сосредоточившись на чёрном древке, уродливо и нелепо торчащем меж лопаток Телемака.

Рывок. Герой дёрнул так резко и так быстро, что остальные не успели уследить за его движением. Они увидели лишь, как он нагнулся, плотно сжимая пальцами древко, и вот он выпрямился с окровавленной стрелой в руке.

— Наконечник на месте! — не скрывая облегчения, воскликнул Неоптолем.