Возвращение странницы

– В том-то и дело. У нее была неделя, чтобы все запомнить, – это был первый большой дом, который она посетила, первый раз, когда была за городом. Помню, как мачеха рассказывала мне об этом. Что ж, вы думаете, девчонке это не запомнилось? Такого рода впечатления сильны, и они длятся долго. Мисс Джойс с превосходной легкостью ориентируется в доме и в саду.

– О, в самом деле?

– Вас это впечатляет? Меня – нет. В пятнадцать лет я гостил у Макларенов в охотничьем домике в Шотландских горах – мне было ровно столько же лет, сколько и Энни Джойс, когда она приезжала сюда. Я бы сейчас нашел там все с завязанными глазами, а у меня, в отличие от Энни Джойс, не было преимущества повторения изученного. Ведь Анна провела в замке три месяца. Я не говорю, что все это замышлялось еще тогда, но если вы помните Терезу, то можете представить, как она выпытывает у Анны все подробности.

Мистер Кодрингтон кивнул.

– Я согласен, что Энни Джойс имела преимущество перед большинством классических самозванцев. Мы видим, что она завладела меховым пальто и выходным платьем Анны, жемчугом, обручальным кольцом и кольцом невесты, а также паспортом и удостоверением личности. Как вы это объясняете?

Филипп продолжал мерить шагами комнату.

– Я велел им собрать все ценности. Анна приехала во Францию с дамской сумкой, которая сейчас у этой женщины, – это был один из свадебных подарков. Документы и украшения, очевидно, были в ней. Одна из девушек несла меховое пальто – мне следовало бы помнить, которая именно, но я не помню.

– К несчастью, – сухо заметил мистер Кодрингтон.

Филипп резко повернулся к нему.

– Послушайте, если бы я лгал, то сказал бы, что оно было у Анны, не так ли? Я просто не могу припомнить. Когда я переносил Анну в лодку, пальто у нее не было. Если оно осталось у Пьера или у Энни, они могли отнести его обратно в шато. Если Энни так замерзла, как она говорит, вероятно, оно было на ней. У Пьера была пара чемоданов. Их судьба мне неизвестна. Стояла непроглядная тьма, и боши в нас стреляли. Анну сразу же сразила пуля. Энни могла подхватить ее сумку или же она могла быть у нее все время – я не могу сказать.

– Понимаю. И впрямь нет никаких доказательств. Это палка о двух концах. Что с почерком?

– У нее было три с половиной года, чтобы напрактиковаться в подражании почерку Анны, – угрюмо сказал Филипп. – По мне, почерк выглядит вполне похожим. Не знаю, что скажет эксперт.

– Присяжные не любят экспертов.

Филипп кивнул.

– Я и сам всегда думал, что они изрядно лжесвидетельствуют.

– Присяжные не доверяют техническим деталям.

Филипп подошел к письменному столу и присел на его угол.

– Бога ради, перестаньте говорить о присяжных! Эта женщина не Анна, и мы должны заставить ее это признать. Она Энни Джойс, и я хочу, чтобы вы сказали ей следующее: как Энни Джойс, ей, по моему мнению, причитается тридцать тысяч Терезы Джослин. Я заявил Анне, что не позволю ей взять эти деньги, и я говорил вам после смерти Анны, что сам тоже не намерен их у себя держать, разве что у меня появится уверенность, что Энни Джойс мертва. Ну так она не мертва – она в салоне, вместе с Линделл. Они, вероятно, осматривают коллекцию любительских фотоснимков тети Милли. Да, они приступили к ней вчера вечером. Это было сделано весьма тактично. «Дорогая тетя Милли, ты по-прежнему продолжаешь заниматься фотографией? О, позволь мне взглянуть! Ты не представляешь, как я изголодалась по знакомым лицам!» И если они не были знакомы ей прежде, можете держать пари, что теперь она запомнит их наизусть.

– Почему вы это позволили? – живо спросил мистер Кодрингтон. – Этого нельзя было допускать.

Филипп пожал плечами.

– Это началось задолго до моего прихода. Лин ходит за ней по пятам как собачонка. Думает, что я… – Голос его изменился, понизился почти до невнятности: – Не знаю, что она думает.

Мистер Кодрингтон барабанил пальцами по колену.

– Миссис Армитедж должна была проявить больше здравого смысла.

Филипп встал и отошел прочь.

– О, не стоит винить тетю Милли. У них с Лин не возникло и тени сомнения – пока я не пришел. Тетя Милли сейчас потрясена – по крайней мере, я надеюсь, что это так. Но Лин… – Он развернулся и вновь подошел к столу. – Мы отклонились от темы. Я хочу, чтобы вы прошли в салон и сказали Энни, что она может немедленно забрать Терезины тридцать тысяч в обмен на юридически заверенную расписку за подписью Энни Джойс.

Глава 7

Линделл вышла из салона и закрыла за собой дверь. На миг наступило облегчение, иллюзорное ощущение избавления. А затем к ней подскочил сердито расхаживавший взад и вперед Филипп, взял под руку и повлек за собой. Втащив ее в кабинет и с шумом захлопнув дверь, он привалился к двери спиной и сказал:

– Так, попалась! Что ты из себя изображаешь?

– Ничего.

– Ты ведешь себя как набитая дура!