Возвращение Короля

Весть о прибытии Гэндалфа и хоббита опередила их, и обоих немедленно, не задавая вопросов, пропустили. Гэндалф стремительно пересек вымощенный белым камнем двор. Приятно журчащий фонтан переливался в лучах утреннего солнца, позади раскинулась ярко-зеленая лужайка; но посреди нее, нависая над водой, стояло мертвое дерево, и капли печально падали, срываясь с его засохших и надломленных ветвей.

Пиппин, едва поспевая за Гэндалфом, взглянул на дерево. «Выглядит мрачно», — подумал он, удивляясь, почему оставили мертвое дерево в этом месте, где все остальное выглядит таким ухоженным.

«Семь звезд и семь камней, и дерево снега белей», — вспомнились ему слова, которые не так давно бормотал Гэндалф. И тут же Пиппин обнаружил, что стоит у дверей большого зала внизу светящейся башни; вслед за волшебником он миновал высоких безмолвных часовых и вошел в холодную гулкую тень каменного дома.

Они прошли по мощеному коридору, длинному и пустому, и Гэндалф тем временем негромко наставлял Пиппина:

— Будь осторожен в выборе слов, мастер Перегрин! Сейчас не время для хоббитских дерзостей. Теоден — добрый старик. Денетор — совсем иного сорта: гордый и проницательный, человек с гораздо более древней родословной и гораздо могущественней, хотя и не называет себя королем. Он станет говорить в основном с тобой и подробно расспрашивать тебя, поскольку именно ты можешь рассказать ему о его сыне Боромире. Он крепко любил его. Может быть, слишком крепко, и главным образом потому, что они были очень похожи. Но эта любовь не заставит его забыть о том, что у тебя легче выведать все необходимое, чем у меня. Не говори ему больше, чем спросит, и ни слова о том, что поручено Фродо. В должное время я поговорю с ним об этом. И ничего не говори об Арагорне.

— А почему? При чем тут Скороход? — прошептал Пиппин. — Он ведь собирался прийти сюда, разве не так? Да и наверняка придет.

— Возможно, возможно, — сказал Гэндалф. — Хотя если придет, то путем совершенно неожиданным, в том числе и для Денетора. Так будет лучше. Во всяком случае, мы не должны извещать о его приходе.

Гэндалф остановился перед широкой дверью из полированного металла.

— Послушай, мастер Пиппин, сейчас уже нет времени преподавать тебе историю Гондора, хотя было бы лучше, если б ты понаторел в ней, вместо того чтобы разорять птичьи гнезда, прогуливая уроки в ширских лесах. Делай, как я велю! Весьма неразумно, когда приносишь могущественному повелителю весть о смерти его наследника, разглагольствовать о ком-то, кто может явиться и предъявить права на корону. Ясно?

— На корону? — удивленно спросил Пиппин.

— Именно, — подтвердил Гэндалф. — Если в последнее время ты ходил с заложенными ушами и ничего не соображал, очнись хоть сейчас!

Он постучал в дверь.

Дверь открылась, но того, кто ее отворил, не было видно. Пиппин заглянул в большой зал, освещенный двумя рядами глубоких окон с обеих сторон, за высокими колоннами, поддерживавшими кровлю. Высеченные из цельных кусков черного мрамора, они поднимались к роскошным капителям, украшенным резными изображениями удивительных животных и растений. Далеко вверху в полумраке широкий свод мерцал тусклым золотом с плавным многоцветьем узорчатых инкрустаций. В этом огромном торжественном зале не было ни одного ковра, ни одного занавеса, ни одной вещи из ткани или дерева. Между колоннами безмолвным строем стояли высокие статуи, высеченные из холодного камня.

Пиппин вдруг вспомнил о статуях Аргоната и ощутил благоговейный страх, взирая на череду давно почивших королей. В дальнем конце зала на помосте со множеством ступеней был установлен высокий трон под куполом из мрамора в форме крылатого шлема. За ним в стене было вырезано изображение цветущего дерева, украшенное драгоценными камнями. Трон был пуст. У подножия помоста, на самой нижней широкой ступени, стояло каменное кресло, черное, без всяких украшений. В кресле сидел старец, глядевший себе на колени. В руках он сжимал белый жезл с золотым набалдашником. Сидевший не поднимал головы. Гости торжественно приблизились к нему и остановились в трех шагах от ступеней. И Гэндалф заговорил:

— Приветствую, повелитель и наместник Минас-Тирита, Денетор, сын Эктелиона! Я пришел с советом и известием в этот темный час.

Старец поднял взор. Пиппин увидел точеное лицо с гордыми чертами и кожей цвета слоновой кости, с длинным орлиным носом между темными глубокими глазами. Это лицо напомнило ему не столько Боромира, сколько Арагорна.

— Час действительно темный, — согласился старец. — У вас привычка появляться в такие часы, Митрандир. Но хотя все признаки говорят о том, что судьба Гондора вот-вот решится, для меня эта тьма светлее, чем моя собственная. Мне говорили, что с вами пришел тот, кто видел смерть моего сына. Это он?

— Да, — сказал Гэндалф, — один из двоих. Второй теперь с Теоденом из Рохана и прибудет позднее. Оба — халфлинги, но ни один из них не является тем, о ком говорилось в вещем сне.