Возвращение Короля

Смотритель пристально поглядел на нее: высокая, стройная, стояла она перед ним, глаза ее ярко сверкали, кулаки сжимались, когда она повернулась и посмотрела через открытое окно на восток. Он вздохнул и покачал головой. После паузы она снова повернулась к нему.

— Разве ничего нельзя сделать? — спросила она. — Кто распоряжается в Городе?

— Точно не знаю, — ответил он. — Меня это не касается. Здесь есть маршал над всадниками Рохана, а лорд Хюрин, как мне говорили, командует людьми Гондора. Но наместником Города по праву является повелитель Фарамир.

— Где я могу найти его?

— В этом доме, леди. Он был тяжело ранен, а сейчас уже на пути к выздоровлению. Но я не знаю...

— Отведите меня к нему. Тогда узнаете.

Лорд Фарамир одиноко прогуливался в саду Домов Врачевания, солнце согревало его, и он чувствовал, как жизнь возвращается в тело. Но на сердце было по-прежнему тяжело, и он то и дело посматривал на восток. Приблизившись, смотритель Домов Врачевания окликнул его. Фарамир обернулся и увидел леди Эовин Роханскую. Он увидел, что она ранена и взволнована, и сердце его мучительно сжалось.

— Милорд, — сказал смотритель, — это леди Эовин Роханская. Она была с королем и получила тяжелое ранение, а теперь находится у меня на излечении. Но она недовольна и желает поговорить с наместником Города.

— Поймите его правильно, милорд, — заметила Эовин. — Не недостаток забот печалит меня. Не бывает лучшего места для исцеляющихся. Но я не могу лежать в праздности, без дела, взаперти. Я искала смерти в сражении. Но уцелела, а сражение все продолжается.

По знаку Фарамира смотритель, поклонившись, удалился.

— Что поделаешь, леди, — вздохнул Фарамир. — Я тоже пленник лекарей.

Он взглянул на нее, и ее красота и печаль глубоко тронули его сердце. Эовин же увидела серьезную нежность в его глазах и, поскольку выросла среди воинов, сразу поняла, что перед нею стоит тот, с кем ни один всадник Рохана не сможет соперничать на поле боя.

— Чего же вам угодно? — спросил Фарамир. — Если это в моей власти, я выполню любое ваше желание.

— Я хочу, чтобы вы приказали смотрителю выпустить меня, — сказала она. И хотя тон ее оставался горделивым, сердце дрогнуло, и впервые она почувствовала сомнение. Эовин подумала, что этот высокий человек, одновременно строгий и мягкий, решит, что она просто капризничает, как ребенок, у которого не хватает твердости, чтобы закончить скучную работу.

— Я сам теперь подчиняюсь ему, — ответил Фарамир. — Я еще не принял на себя руководство Городом. Но даже если бы принял, все равно прислушался бы к советам смотрителя и не противоречил ему в том, что касается его искусства, разве что в случае крайней необходимости.

— Но я не желаю лечиться, — заявила она. — Я желаю отправиться на войну, как мой брат Эомер или как король Теоден, который погиб и покоится с миром и честью.

— Слишком поздно, леди, следовать за капитанами, даже если бы у вас хватило для этого сил, — сказал Фарамир. — Но смерть в сражении может прийти к любому из нас, хотим мы того или нет. Вам лучше подготовиться к будущим испытаниям и прислушиваться к советам лекарей. Вы и я, мы оба должны терпеливо сносить часы ожидания.

Она не ответила, но, когда он взглянул на нее, ему показалось, что в ней что-то оттаяло, словно суровый мороз уступил первым признакам весны. Слезы блеснули в ее глазах и поползли по щеке, как сверкающие дождевые капли. Гордая голова поникла. Потом спокойно, скорее разговаривая с собой, чем с ним, она сказала:

— Но лекари заставят меня семь дней лежать в постели. А мое окно выходит не на восток...

Теперь она была всего лишь юной и печальной девушкой.

Фарамир улыбнулся, хотя сердце ему щемило от жалости:

— Ваше окно выходит не на восток? Это легко исправить. Я отдам распоряжение смотрителю. Если вы останетесь в этом доме, леди, то сможете гулять в саду, на солнце, когда пожелаете, и смотреть на восток, туда, где сосредоточены все наши надежды. А здесь вы всегда найдете меня. Я тоже стану ходить, ждать и смотреть на восток. И мне будет лучше, если вы будете рядом.

Она подняла голову и снова поглядела ему в глаза; на ее бледном лице появился румянец.

— Чем я могу облегчить ваше положение, милорд? — смущенно пробормотала она. — И потом, мне не хочется ни с кем разговаривать.

— Вы хотите получить ясный ответ?

— Хочу.

— Тогда, Эовин из Рохана, я скажу вам: вы прекрасны. В долинах среди наших холмов растут красивые и яркие цветы, а девушки наши еще краше, но я не видел в Гондоре ни цветка, ни девушки, столь же прекрасных и печальных. Может быть, лишь несколько дней осталось Миру до наступления Тьмы, и, когда она придет, я надеюсь мужественно встретить ее. Но у меня будет легче на сердце, если, пока светит солнце, я смогу видеть вас. Мы с вами оба прошли под крыльями Тени, и одна и та же рука вывела нас оттуда.

— Увы, не меня! — возразила она. — Тень все еще лежит на мне. Не ищите лекарей. Я привыкла к мечу, и рука моя крепка. Благодарю вас за то, что мне не нужно возвращаться в мою комнату. Я буду гулять, с позволения наместника Города.