— Я не хотел тебя обидеть, — сказал Коля. — Но как ты знаешь, от уровня вежливости смысл не меняется.
— Ах как красиво! — отозвался Ахмет, но лицо, тревожно подсвеченное снизу лампой, было резким и зловещим. — Только учти, что меня нельзя нанять или купить. И моих людей тоже. Мы сознательные борцы за счастливое будущее свободного татарского народа.
— Ну вот, — усмехнулся Коля, — теперь ты заговорил еще красивее. Учти, я не возражаю против свободы татар Крыма.
— Боюсь, что ты не понял, — сказал Ахмет. — Мы требуем не только свободы — для всех, для татар, для русских, для хохлов, — мы требуем независимости Крыма.
— Как так независимости Крыма? Это что-то новенькое.
— Надо газеты читать. В Симферополе уже создан комитет.
— Ну хорошо, пускай независимость. Неужели это играет сейчас хоть какую-нибудь роль?
— Конечно, играет. Ты намекнул, что Мученик нас купил. Мученик не может купить Керимова, потому что они с Мучеником союзники. Оба они — и Мученик и Керимов — боятся, что адмирал Колчак и его офицеры захватят власть в Крыму и задушат революцию, что они будут вешать на деревьях и татарских, и русских, и еврейских революционеров, а Керимову тогда висеть рядышком с Мучеником. Теперь ты понял, насколько это серьезно?
— Это теория, Ахмет. Это теория, которую придумали неполноценные люди. Есть Российская империя, и наш с тобой долг, Ахмет, вернуть ей величие и не дать ее распродать.
— Теперь наши позиции выяснились, герр фон Беккер, — сказал Ахмет и делано рассмеялся.
Коля посмотрел на Ефимыча, тот сидел, глядя на пустую кружку. Он не мог не слышать. Но может быть, он не вслушивался?
— Я могу тебе сказать совершенно честно — я бывал на вилле императрицы. И не раз, — сказал Коля.
— Знаю, еще бы не знать.
— Если ты так информирован, то ты знаешь, почему я там бывал.
— Не подозреваю.
— У меня сложились свои, особые отношения, — тут Коля замолчал, словно подбирал соответствующие моменту слова, — личные интимные отношения с одной молодой особой… Ну, влюбился я, черт побери! В княжну Татьяну.
— У нее коленки красивые? — спросил заинтересованно Ахмет и, не дождавшись ответа, сокрушенно добавил: — Опять опоздал! А ведь мы с ней были близки!
— Ты шутишь?
— Ни в коем случае, — ответил Ахмет. — И знаю, что ты лжешь. Не стал бы ты сейчас крутить роман с княжной или с кем-то из камарильи — слишком опасно. Не для тебя такая забава.
— Ахмет, нам пора ехать, — сказал Коля. — Ты не будешь нас задерживать? Дорога дальняя.
— Нет, — сказала Лидочка, глядя на Колю в упор. — Я останусь у Ахмета. Ахмет отвезет меня в Ялту. Хорошо, Ахмет?
Ахмет удивился — ему неясны были отношения Коли и Лидочки, он чувствовал недоговоренность, но не вмешивался.
— Хорошо, — сказал Ахмет. — Я, правда, в Ялту не собирался…
— Я прошу тебя.
— Хорошо! Я же сказал — хорошо!
— А я поехал в Севастополь, — сказал Коля. — Прикажи вернуть мой бумажник.
— Да поезжайте вы все, куда хотите! Поезжайте! — Ахмета неожиданно охватила вспышка злости — непонятно к кому, — он выбежал из хижины, и сразу его резкий голос зазвучал снаружи — он по-татарски отчитывал тех, кто сидел у костра.
— Ты серьезно решила тут остаться? — спросил Коля. — Не боишься?
— Поезжай, Коля, хорошо?
— Ладно. Счастливо тебе оставаться.
— Спасибо, — сказала Лидочка, подходя к Ефимычу и протягивая матросу узкую ладонь.
— Не за что, — мрачно ответил тот. — Вы не расстраивайтесь так. Обойдется. Наверно, ошибка.
— Письмо, — сказал Коля. — Быстро, пока он не вернулся!
— Какое письмо? — не сразу поняла Лидочка.
— Которое я тебе дал. Да тише ты!
— Прости. — Лидочка стала доставать письмо. Коля стоял рядом, ему так хотелось рвануть на себя лиф ее платья, чтобы выхватить письмо — именно чтобы выхватить. И Лидочка чувствовала его нетерпение — совсем иное, чем у мужчины, который мечтает о ней…
Коля выхватил у нее письмо — он не хотел быть грубым, но он очень спешил, и Лидочка понимала, что он прав: если кто-нибудь, в первую очередь Ахмет, увидит письмо, будет плохо.
Коля едва успел — он еще не вынул руку из кармана плаща, так и замер. Вошел Ахмет.
— Вы еще здесь? — спросил он равнодушно и протянул Коле бумажник.
— До встречи, — сказал Коля, пожимая на прощание руку Ахмету. — Мне повезло, что я встретился с тобой.
— Тебе точно повезло, — согласился Ахмет.
— До свидания, Лидочка, — сказал Беккер.
Он поцеловал ей руку. Лидочка была так подавлена, что не успела ее отдернуть.
— Ефимыч! — сказал Коля и первым пошел к выходу из хижины.
Матрос вышел следом, не оборачиваясь и не прощаясь.
Закрылась дверь.
— Их не тронут? — спросила Лидочка.
— Конечно, их не тронут, — сказал Ахмет. — Письмо у тебя было?
Лидочка не ответила.
— Чего ты его защищаешь?
— Я его не защищаю. Мне все равно…
Заглянул молодой парень — Лидочка впервые увидела человека, грудь которого крест-накрест была перетянута пулеметными лентами.
— Все готово, — сказал он.
— Едем! — сказал Ахмет.
Пролетка стояла на дороге, дерево куда-то делось, автомобиль Коли тоже исчез.
— Они уехали? — спросила Лидочка.
— Конечно. Прости, у меня нет автомобиля. Помнишь, какой был? Помнишь?
— Ну конечно, Ахмет.