Возвращение из Трапезунда

— Что такое? Керимов, это вы? Зайдите ко мне, — послышалось из хижины.

— Погодите, — ответил Ахмет. — Я, кажется, встретил друзей, которых не видел целую историческую эпоху. Ведь мы расстались с вами в империи, а встретились в республике.

Остальные бандиты, слыша, насколько спокоен и весел Ахмет, тоже заметно успокоились, распрямились, отступили назад.

— Махмуд, дорогой, — сказал Ахмет, — расскажи, что происходит.

Пожилой татарин ответил по-татарски, говорил он длинно, другие вмешивались, помогали. Коля перестал понимать — в ушах шумело, начала болеть голова.

— Кто такой? — спросил Ефимыч. — Кто этот молодой?

— Так не бывает, — сказала Лидочка. Но осталась сидеть.

Конечно, так бывало, но только в приключенческих романах, где герои, уже привязанные к столбам или кострам, уже взошедшие на плаху, чудесным образом слышат боевой клич своих друзей. И спадают оковы, гремят барабаны — наши победили! Впрочем, Лидочка в этот момент не задумывалась, насколько такое сравнение правомочно, — ей никто не грозил смертью. Хотя неизвестно, чем бы все кончилось.

— Все ясно, — сказал Ахмет, который говорил по-русски из уважения к гостям — незваным и невольным гостям. — Отведите девушку в дом. Ей холодно.

Пожилой татарин быстро заговорил по-татарски. Коля понял: он напоминал, что в доме гость, который не захочет, чтобы его видели.

— Пускай уходит, — сказал Ахмет по-русски.

Одновременно с этими словами из дома быстро вышел высокий человек в длинном черном пальто и надвинутой на лицо шляпе. Левую руку он держал перед лицом, чтобы его не узнали.

— Господин эмиссар! — окликнул его Коля. — От вас, Елисей, я этого не ожидал.

Человек в пальто засмеялся — смех был приглушен — и унес этот смех, свернув за угол дома.

Все смотрели туда, где скрылся человек из хижины, молчали, будто он обязательно должен был что-то сказать.

И тот сказал — из-за угла хижины донесся голос:

— Керимов, ты за это ответишь!

Ахмет не обернулся на крик.

— Лида, — спросил он, — ты сама пройдешь или тебе помочь?

— Спасибо, Ахмет, — сказала Лида. — Я сама.

Коля подошел к Ахмету. Протянул руку. Ахмет поздоровался с ним.

— Спасибо, — сказал Коля, — как всегда, Ястребиный Коготь, друг бледнолицых, прискакал вовремя.

Он тоже вошел в хижину. Там было тепло, теплее, чем снаружи. У дальней стены протянулась низкая широкая скамья. Перед ней на грязном коврике стояла керосиновая лампа — от нее тянуло копотью и запахом горелого керосина. Он смешивался с ароматом французских духов, украденных в Ай-Тодоре.

— Садитесь, — сказал Ахмет. — Извините, что так получилось. Я не знал, что увижу вас.

— Для нас это тоже неожиданность, — сказал Коля, оглядывая себя, словно ища непорядок в своем туалете. — И приятная притом.

Лидочка рассматривала Ахмета — почти месяц она провела в одиночестве, никого не видя, если не считать бывших соседей и соучениц, которых Лидочка избегала, чтобы не отвечать на вопросы, — и вдруг за один час встретила сразу двоих. И, подумав так, Лидочка снова рухнула в пучину своего горя.

— Как вы сюда попали? — спросил Ахмет.

А Лидочка, не в силах терпеть неизвестность, перебила его:

— Ахмет, скажи, что с Андреем? Где Андрей?

— Ты не знаешь?

— Ахмет, ты же его друг. Скажи правду!

— Я думал, что ты знаешь… или тоже…

— Ты его видел? Ты разговаривал с ним?

— Нет, но мне сказали… я думал…

— Врешь! — закричала Лидочка, как базарная торговка. — Врешь, негодяй! Вы все врете, вы все завидуете ему! Вы хотите, чтобы он умер!

И тут Лидочка увидела краем глаза, что Коля показывает пальцем у своего виска — показывает Ахмету, что она, Лидочка, не в себе. И Ахмет чуть заметно кивает.

— Не надо этих заговоров! — кричала Лидочка. — Я все понимаю.

— Эй! — сказал Ахмет обыкновенным голосом, видимо, зная, как тонки стены хижины. — Принеси воды.

Но Ефимыч уже поднялся — он вышел из хижины и вернулся со стаканом теплой воды, из которого уже поил Лидочку.

— Извини, — сказал Коля. — Давай в следующий раз все обсудим. Главное — что мы встретились. Мне надо спешно вернуться в Севастополь.

— Погоди, — сказал Ахмет, — десять минут ничего не решают. Сначала ты ответь мне на пару вопросов.

Он стоял, сложив руки на груди и набычившись, словно Наполеон.

— Можешь не задавать, — сказал Коля. — Я знаю, что ты хочешь спросить. Есть ли у меня письма от Романовых Колчаку, которых Ялтинский Совет подозревает в сговоре с Морским штабом и даже хочет их арестовать… Видишь, я тоже кое-что знаю. Больше того — к тебе приехал эмиссар из Ялты или из Симферополя — не знаю откуда. Фамилия его — Мученик. Я с ним знаком — он из Севастополя. Я думаю, он тебе и заплатил, чтобы перехватить наш мотор и обыскать нас — а может, и пустить в расход. Ну что молчишь? Я в чем-нибудь не прав?

— Звучит глупо, — сказал Ахмет. — В твоих устах, эффенди, мои действия кажутся действиями необразованного бандита, а я, как всем известно, чуть было не окончил Сорбонну.

Ахмет отпустил длинные волосы, на нем был английский френч без погон, широкие щегольские синие галифе и блестящие сапоги.