Возвращение чародея

Погода царила чудесная, это были последние тёплые деньки перед сезоном промозглых осенних дождей. На безоблачном небе светили две луны Вестланда и мерцали звезды. Дул лёгкий прохладный ветерок.

— Жаль, что в последнее время не случалось сильных штормов, — заметил я. — Было бы совсем неплохо, если бы их чёртов флот утонул где-нибудь посреди океана.

— Природа редко снисходит для решения земных проблем, — сказал Исидро.

— Чем ближе бой, тем больше я сомневаюсь, что поступил правильно, — признался я.

— Разумным людям свойственно сомневаться, — сказал Исидро. — В правильности своих решений всегда уверены только маньяки и фанатики. Я не хотел бы видеть на твоём месте какого-нибудь маньяка.

— Как вы думаете, Зелёные Острова изменятся к нашему возвращению? — спросил я.

Похищение королевы и последовавшие за ним казни леди Мелиссы и её мужа Станниса вызвали широкий общественный резонанс. Как мы все ожидали, мнения эльфов разделились. Вслух преступление леди Мелиссы никто не одобрял, но о чём думали консервативно настроенные эльфы, оставалось только догадываться.

С необходимостью казни согласилось около восьмидесяти процентов населения, но это опять же вслух и прилюдно. Последние дни перед отплытием флота Доран занимался исключительно сбором слухов и говорил, что меня безоговорочно поддерживает более половины населения эльфов, особенно молодежь. Многие всё же неодобрительно относились к моим решениям, но… Король — это единственный закон, а эльфы с законом не спорят.

— Изменения потребуют много времени, — сказал Исидро. — Перестройка мышления куда сложнее, чем перестройка здания.

— Какой же вы умный, — вздохнул я.

— С годами ты станешь таким же, — сказал Исидро. — Мне надо идти, Ринальдо. Я договорился о встрече со своими старыми коллегами и уже почти опоздал.

— Конечно, вы можете идти, — отпустил я своего учителя, и он растворился посреди окружающих нас палаток и костров.

Несмотря на поздний час, практически никто не спал. Солдаты сидели вокруг огня, чистили или точили оружие, латали одежду и вели неторопливые беседы. Это были ветераны армии Вестланда, и перспектива умереть уже следующим утром была для них вполне привычна.

В той же части лагеря, где базировалось ополчение, царила куда более нервозная обстановка. Люди, впервые взявшие в руки оружие несколько недель назад и никогда не видевшие перед собой умирающего врага или умирающего друга, пытались примириться с мыслями о грядущей битве. Там пили куда больше вина, разговаривали гораздо громче, временами до нас с Карин доносились взрывы нервного, находящегося на грани истерики смеха.

Лучше бы ополченцы отдыхали перед боем, подумал я. Куда смотрят их командиры, почему не прикажут разойтись по своим палаткам и хоть немного отдохнуть?

— Они всё равно не заснут, — сказала Карин, когда я поделился с ней своими сомнениями. — Когда я была гладиатором и знала, что на следующий день мне предстоит драться на арене, я тоже не могла сомкнуть глаз. Привычка приходит только через несколько лет. Большинство этих парней из ополчения завтра умрут, так пусть же они проведут свою последнюю ночь так, как они хотят.

— Если они отдохнут, возможно, потери будут меньше.

— Не будут, — сказала Карин. — Дело не только в их физическом состоянии, и даже не в выучке, которой у них нет. Эти люди ещё не побороли свой страх, Ринальдо, страх перед выбором убивать или быть убитым.

— И когда же они смогут его побороть?

— Полностью — только к началу третьего в их жизни боя.

— Людовик хочет закончить эту войну одним сражением.

— Значит, им повезло, и в борьбе со страхом отпадёт всякая необходимость. Почему накануне битвы мы разговариваем о них?

— Не знаю, — сказал я. — Я тоже вряд ли смогу заснуть.

— Тебе доводилось убивать.

— Да, и воспоминания об этом меня не особенно греют.

— Тебе не в чем себя упрекнуть. В сражении с гоблинами ты был просто великолепен.

— Выбора не было.

— На войне его никогда нет. Но ты убивал не только в бою.

— Это было ещё хуже, — сказал я.

— Признаться, я удивлена, что ты смог казнить леди Мелиссу собственноручно. А как же твои разговоры о милосердии, склонность прощать тех, кто делал тебе зло…

— Может быть, всё дело в том, что зло было сделано не мне, — сказал я.

— Ты мстил за меня, красавчик? Я тронута.

Я промычал в ответ что-то невразумительное. Конечно, месть в казни леди Мелиссы присутствовала, но там было и что-то ещё. Политик не должен принимать решения, руководствуясь одной только личной причиной, и он всегда должен думать о последствиях.

Взявшись за руки, мы с женой покинули лагерь и медленно брели по белому песку. Завтра этот песок станет красным от пролитой крови.

В происходящем присутствует определённая ирония — впервые в современной истории разумные существа будут убивать друг друга на пляже.

Где мы только друг друга не убивали: на равнинах, в горах, на воде и под землёй. Вот теперь добрались до пляжей. Что дальше? Будем убивать друг друга в воздухе?

Или когда-нибудь мы всё же научимся жить в мире и обходиться вообще без войн? Хотелось бы в это верить.