Возвращение Богов

Илна подняла фонарь на высоту своей руки. Существо взвыло и отшатнулось. Грязь спутала его длинные волосы, а изо рта воняло, как на кожевенном заводе. Илна помахала фонарем над головой, затем пожалела об этом: свеча оплыла, на мгновение, приглушив свет. Ничто в пещере не смогло бы хорошо разгореться. Ткань насквозь пропиталась сыростью и плесенью; она бы не загорелась, даже если бы ее бросили в огонь.

Существо повернулось к ней косматой спиной и сгорбилось. У него не было хвоста. Оно подняло труп Хаттона, затем зарычало через плечо, будто боялось, что Илна попытается отобрать его приз. Она сделала несколько глубоких вдохов. Пламя успокоилось, за что она была благодарна. Существо наклонилось и откусило лицо трупа. Тонкие кости затрещали, как огонь в сухом папоротнике. Оно проглотило, затем откусило у основания шеи. Огромные челюсти упыря, должно быть, были такими же сильными, как у морского волка; ключица Хаттона громко хрустнула, когда клыки рассекли ее.

Перебросив остатки трупа через плечо, существо вернулось в темноту. Оно не оглянулось на Илну, но помедлило, прежде чем его тень исчезла в больших тенях. Подняв голову, оно издало еще один дрожащий крик. Наверняка, эти вопли  должны услышать в Гауре? Но, возможно, горожане все еще находились под действием чар Бринчизы.

Илна поставила фонарь в нишу в стене пещеры. Свеча скоро догорит. При оставшемся свете она осмотрела коробку. Она была деревянной, что означало, что она могла вскрыть ее одним из кинжалов, ржавеющих на полу пещеры. Что еще лучше, она была без замка. Это порадовало Илну, потому что мастерство изготовления шкатулки было достаточно хорошим, чтобы произвести на нее впечатление. Она бы пожалела разбивать ласточкины хвосты и панели, подогнанные так, что текстура была почти неотличима одна от другой — хотя, конечно, она бы сломала их, если бы пришлось, и задалась вопросом, смог ли бы Кэшел идентифицировать древесину.

Илна отодвинула простую защелку и подняла крышку, повернув коробку к свету, чтобы разглядеть содержимое. В сырую шерсть, которая была такой белой, что на первый взгляд ей показалось, что она отбеленная, была завернута человеческая голова размером не больше ее сжатого кулака. Губы были зашиты узлами, не менее сложными, чем те, которыми коробка была прикреплена к груди Хаттона. Илна провела пальцами по узлам. Они были завязаны другой рукой; она подозревала, что человеческой. Рукой Хаттона? Она не могла быть уверена, потому что не видела его работ, но она так не думала. Она улыбнулась, вспомнив звук, с которым упырь жевал труп Хаттона. Это был достойный конец для людей, у которых были такие друзья, как у него.

Илна начала распутывать узлы. У нее не было лучшей причины, чем то, что ей было интересно проверить себя, но это была неплохая причина. Очень немногие вещи, связанные с волокнами, испытывали ее. Голова казалась кожистой; ну, она предположила, что это была кожа. В ней было что-то набито, но она не думала, что это кость. Был ли череп удален и кожа сморщилась? Илна развязала последний узел и подняла эту штуку к угасающему свету фонаря. Она не могла сказать, что это за материал; он вообще не ощущался. Она не могла припомнить, чтобы когда-либо испытывала подобное раньше.

Миниатюрная головка двинулась. Первым побуждением Илны было вскочить и сбросить эту штуку с колен. Вместо этого она замерла. Черви — нет, крошечные ручки извивались из перерезанной шеи. Кожа там не была перевязана, просто свернулась и съежилась в плотную массу. На концах ручек были кисти, которые рывками выдвигались наружу; у Илны сложилось впечатление, будто кто-то пытается найти проймы для шеи и рук в тунике, которая слишком мала. И она была слишком мала.

Руки тоже были миниатюрными, но они были слишком велики, чтобы поместиться в уменьшенной голове. Когда руки освободились, Илна увидела, что появились и плечи. То, что раньше было головой, теперь превратилось в бюст. Руки покачались вверх-вниз, сжались в кулаки и разжались, затем снова потянулись к обрубку шеи. После долгой борьбы они вытащили оставшиеся ноги и туловище мужчины. Он был сморщенным и невероятно уродливым, к тому же был не выше колена Илны, если бы они стояли.

Маленький человечек спрыгнул с ее колен и посмотрел на нее снизу вверх. — Меня зовут Усун, — сказал он. — Кто ты? Свеча погасла. Несколько мгновений фитиль горел голубым светом; затем и он погас. Их окутала полная темнота.

***

Еще до того, как трубач подал сигнал «по коням» дежурному эскадрону, суматоха у ворот подняла Гаррика из-за стола, за которым он сидел с Канцлером Ройхасом и Лордом Хауком. Он вскочил на ноги, схватив пояс с мечом, висевший на спинке стула. Это был рефлекс Каруса, и он был неплохим. Их встреча, в окружении помощников, о ценах и источниках поставок тягловых животных состоялась под навесом, установленным рядом с палаткой штаба на пересечении двух главных улиц лагеря.