Возвращение

Данияр нервно сжал ружье, глядя на Анну. Лазарева не сразу решила, что сказать. Понятно, почему они напуганы, понятно, почему военная форма вызывает такой страх. Заражённый ребёнок. Господи…

Родители знают, чем это закончится. Именно поэтому они здесь, на дороге, которой нет на карте. Где нет других людей, и нет блок постов. Потому что любой военный патруль обязан забрать их дочь в карантин, где она и умрёт. Одна, в клетке.

Анна тяжело вздохнула. Значит, они решили ребёнка не отдавать.

— На базе есть вода и бензин, — наконец произнесла она. — Возьмите всё, что вам нужно. Давно её инфицировали? Точное время знаете?

Данияр молчал, справляясь с эмоциями. Так что, с трудом сглотнув комок в горле, вместо него ответила Альфия:

— Двадцать два часа.

Ответ означал, что этим людям осталось самое большое два часа с их дочерью. Дети не переживали мутацию. Никогда.

— Цистерна там, — Лазарева кивнула в сторону ёмкости с топливом в северном углу базы. — Канистры справа от насоса. Бутыли с водой в жилом боксе. Альфия и Данияр, да?

Женщина вздрогнула:

— Да. Омаровы.

— Вы ведь хотели остаться здесь, — сказала Анна.

Она не спросила это, утвердила. Было понятно, что разрушенная база конечная остановка в их длинном пути. У них больше нет времени ехать дальше.

Муж и жена посмотрели друг на друга, потом на дочь. Девочка не могла удержаться от любопытства, так что снова выглядывала посмотреть.

— Здравствуйте! — вдруг крикнула она, глядя на незнакомую женщину.

Лазарева невольно улыбнулась:

— Привет, малыш.

Альфия быстро вытерла побежавшую слезу со щеки, повернулась к Анне:

— Мы заправим машину и уедем.

Возникла секундная пауза. Тяжёлый взгляд Данияра говорил, что они всё решили для себя и план не изменится.

Лазарева знала о таких родителях. Понимая, что шансов на спасение нет, они не отдавали дитя службе по контролю заражения и просто сбегали. Единственное, что им оставалось — прожить эту жизнь месте с ребёнком до последней минуты. И очень часто, после того, как смолкал последний крик, многие из них завершали свою.

Данияр ещё мгновение смотрел на Анну, наконец, кивнул, и опустил ружье.

— Ваш напарник? — спросил он.

— Не помешает вам, — уверенно ответила Лазарева и позвала: — Кунке!

Девочка с готовностью высунулась из окна. Сидеть в машине столько времени явно надоело.

— Пусть погуляет, — сказала Анна.

Альфия кивнула, обернулась:

— Дочь, пошли за водичкой.

Кунке выпрыгнула из машины с превеликой готовностью.

— Мам, а можно я это сниму? — она встряхнула обеими руками тёплую кофту длинной до колен, в которой среди вещей на заднем сидении можно было выдать себя за тюк при проверке на блок посту.

— Снимай, — кивнула Альфия, и девочка с облегчением стянула с себя душный балахон.

Теперь стало видно шею и руки с ярко выраженными тёмными сосудами. Но мутация не мешала ребёнку. Она проходила безболезненно. Часть нервных окончаний отмирала ещё в первые часы. Даже деформация костей, уже заметная на пальцах, не причиняла неудобств.

Кунке подошла к родителям. Данияр погладил её по голове, поцеловал в лоб, на мгновение удержал возле себя, и отпустил.

— Давай, не долго. А то ты как всегда, пока всё посмотришь, — с улыбкой произнёс он.

— Хорошо, — согласила девочка, с интересом осматриваясь.

Увидела составленные рядом ящики и прожектора и явно навострилась туда.

— Пойдёмте, — кивнула Лазарева женской половине семьи.

Данияр пошёл за топливом, а женщины с девочкой направились к жилым боксам. На складе кухни оставались бутыли с водой.

— Нам много не надо, — сказала по дороге Альфия. — Пара бутылок.

Она, наконец, перестала бояться, так что извинилась:

— Мы не плохие люди. Просто не ожидали никого встретить здесь, и с военными у нас… можно сказать, были неприятности, поэтому Данияр наставил на вас ружье.

— Всё в порядке, — кивнула Лазарева.

Они как раз подошли к складу. Кунке здесь было совсем не интересно. После многих часов в машине, она рвалась побегать по территории.

— Мам, я пойду, посмотрю? — попросила она.

Альфия вопросительно взглянул на Анну, та усмехнулась, кивнула:

— Ну, это ж не только моя песочница. Можно.

Радостная девочка прощебетала:

— Спасибо!

И помчалась в зону, ограждённую периметром. Лазарева невольно проводила её взглядом. Непривычно было видеть ребёнка сейчас, в такой обстановке. Кунке, добежав до защищённого участка, залезла на первый ящик и запрыгала с одного на другой. Для неё это всё: мачты прожекторов и ряды пластиковых ящиков, были большой детской площадкой.

Анна открыла дверь склада. На железных полках стояли сорокалитровые бутыли для кулеров и литровые для обычного пользования. Альфия взяла несколько бутылок, сказав «спасибо», и уже собралась отойти, но остановилась, взглянув на дочь. Кунке играла, и женщина хотела продлить этот момент.