Возвращение

Он видел, что она внимательно наблюдает за ним. Лазарева не боялась, но следила за каждым его шагом, наверное, тоже понимая, насколько тонка образовавшаяся граница между человеком и монстром.

Надо было спросить её обо всём, что было после того, как он инфицировал её. Костя помнил, как держал Анну. Помнил, как пробил её шею трубками ввода мутогена через гортань до мозга. Помнил её глаза, и хрип, крик завязнувший в горле… Помнил, как опали её руки с его плеч.

Казалось, этих воспоминаний не должно быть, ведь сознание отключилось ещё на минном поле, но глаза Багирова были открыты, и они всё видели. А теперь он всё осознал.

Среди памяти о боли, сопровождавшей каждую секунду от начала обращения и до потери себя, именно эти мгновения с Анной затмевали собой все остальные.

Крупная дрожь прошла по мышцам мегистотерия. Слева и справа в груди на мгновение собралась боль. Оба сердца отреагировали на эмоцию, несвойственную монстру — сожаление. Сильное, тяжёлое, бесполезное.

Анна ждала. Наконец сделала кофе. Села с кружкой на бетонный бортик камеры. Полевой шприц с полной ампулой положила рядом. До укола ещё два часа.

Совсем стемнело, но площадку освещали прожектора. В электрическом свете кожа мегистотерия, гуляющего по базе, блестела. Обычно, гладкая кожа и броневая чешуя имела тёмно-серый цвет, редко чёрный. Но у Багирова был почти белый тон кожи, и пять точек в серо-металлической броне на боку и плече.

Лазарева внимательно разглядывала его. Во-первых, нужно было запомнить, как отличить от других на расстоянии. Полагаться на то, что сможешь быстро узнать черты морды не приходилось. Во-вторых, нужно… привыкнуть к новому ощущению. Рядом мегистотерий, но он не враг.

Длина его тела от холки до хвоста три метра, высота где-то метр девяносто. Голова как у всех мегов с широко расставленными челюстями и костными наростами треугольной формы с острыми кончиками вдоль зоны лба и носа.

Багиров как раз пошёл к Анне, сел напротив.

— Непривычно, — произнесла Лазарева.

Она приложила ладони к его скулам, потёрла их, заглянула в глаза. Отголоски пережитой боли дразнили сознание Кости. Но ощущение от прикосновения рук неожиданно успокоило её. Стало легче. Багиров вспомнил Анну, лежащей на решётке.

— Потерпи родной, почти прорвались…

Слова, которыми она спасла его разум.

— Спасибо, — прошептал Костя.

Лазарева вздохнула с облегчением:

— Я боялась, ты не будешь рад вернуться.

— Я не рад, — произнёс Багиров, — но умереть тварью без мозгов, убивая людей, я точно не хотел. Он молчал секунду и, наконец, произнёс это:

— Я тебя инфицировал.

— Да, — кивнула Анна.

Спокойный тон вызвал у Кости удивление. Он посмотрел в глаза Лазаревой, ища в них гнев, ярость, страх,… Но их не было.

Улыбка ослабила напряжение на лице Анны. Она подумала о том, что теперь бояться поздно. Всё уже случилось. А последний стратегический запас нервных клеток сгорел час назад в схватке с тремя мегами.

— Почему ты человек? — спросил Багиров.

Анна отрицательно покачала головой:

— Вопрос пока не закрыт.

Она показала браслет на руке:

— Это лекарство. И оно ещё вводится.

— Бестужев, — понял Костя. — Всё-таки сделал. Положил всех, но сделал.

Голосовые связки мегистотерия выдали хриплое сухое рычание.

Противоречивые чувства Багирова передались Анне. Цель достигнута, может ещё не конца, но лекарство пока работает. Только точка отсчёта здесь — тот заход в улей, когда Дмитрий выдал Альфе себя и всю группу. Всё пошло по-другому именно с того момента. Мегистотерий понял, что должен преподать урок. Он мог бы пройти мимо, оставив надоедливых аборигенов на их насиженном месте. Но ему нужен был один человек — тот, кто посмел прийти к нему в дом. Человек должен был испытать всю боль, увидеть, как погибнут дорогие ему люди. Альфа пришёл за этим, и получил что хотел, убив почти всех, кто попался на пути.

— Нет, — Лазарева покачала головой. — Главное, что ты привёл Альфу прямо к Бестужеву, и у него появился шанс получить мутоген. Он это сделал. Поэтому я человек, а ты соображаешь. Если бы всё сложилось по-другому, нас бы с тобой сейчас не было.

Последние слова вызвали у Кости только один ответ: лучше бы не было. Но он остался далеко в мыслях, будто фон всем остальным.

— Он ушёл, — сказал Багиров, безошибочно поняв, что Анна спросит о Дмитрии.

Биение её сердца ускорилось, при разговоре о нём.

— Ты его видел? — вздрогнула Лазарева.

Костя кивнул на камеру:

— Он сдал мне апартаменты.

— Расскажи мне, — Анна прерывисто задышала от волнения: — Что ты видел? Когда я проснулась, его уже не было. Он сделал себе укол?

Вместо ответа Костя передал своё воспоминание. То, где он в яме, а Бестужев приставляет шприц к предплечью. Лазарева замерла, увидев лицо Дмитрия. Мутация шла полным ходом. На щеках прорисовались вздувшиеся сосуды, и кровь на губах была совсем тёмной.

Но укол он себе сделал. Почему же он ушёл? Лекарства хватило бы, чтобы остаться собой в теле монстра, но…