Возвращение

Анна остановилась, тяжело дыша. Мысли рвались в разные стороны от попыток понять. Дмитрий делал всё, что мог успеть до того, как потерял бы разум и руки, способные работать на компьютере. Мутация шла, и он распылял на себя пену, чтобы не заливать кровью оборудование, чтобы работать, чтобы разделить свою не полную дозу на ещё меньший объем. Зачем?

Голова Анны просто разламывалась. Сил не осталось даже на то, чтобы внимательно взглянуть на открытые в конструкторе ДНК три программы обратной мутации. Две последних, выполненных на остатках мутогена Альфы, существенно отличались от полноценной первой. Но Лазарева не обратила на это внимания, взяла кружку с водой, забрала один из спальных мешков и вышла на улицу. Оставаться в боксе нельзя. Нужно перестать смотреть на оборудование и кровь. Освободить разум от вопросов хотя бы на несколько минут.

Лазарева расстелила спальный мешок на земле, села на него, посмотрела в небо над головой. Голубое, ясное, с короткими мазками перистых облаков. И всё также тихо вокруг.

Нужно было решать, что делать, но сейчас Анна была на это просто не способна. Голова болела, и сосуды на руках заметно потемнели.

А это уже совсем не хорошо. Волнение заставляло нервную систему работать на пределе, что было явно противопоказано в нынешнем состоянии. Мутация ещё шла, новая генетическая программа, введённая Дмитрием, боролась с ней в каждой клеточке организма. Так что Лазарева выпила ещё воды, обняла колени и уткнулась в них лицом. Всё, несколько минут покоя.

«Чёрт, а где мои ботинки?»

Простой вопрос спонтанно возник в её мыслях. Наверняка где-то в боксе. Анна не торопилась идти искать. Найдутся. Под стазискапсулой кажется валялась её куртка. Может, и ботинки там.

Лазарева сидела на своём посту ещё долго. Даже задремала в тишине. И проснулась от ноющей боли в шее и за ушами, и от ощущения…

Анна встала, с тревогой осмотрелась. Ничего не изменилось вокруг, но какое-то щемящее, болезненное чувство вдруг наполнило душу. Заставив себя прекратить думать, она освободила сознание для чего-то другого. Пустота, тьма, трудно дышать, жажда…

Лазарева стояла, с трудом вдыхая, но…

Это не её чувства! Ясно и чётко она различила свои и чужие. Ведь над её головой светило солнце, и в чистом воздухе ей было легко дышать.

Глядя прямо перед собой через пространство базы Анна упёрлась взглядом в крышку камеры, которую сделали для бета-особи. Её закончили ещё позавчера. Бетонный мешок накрыли железными раздвижными створками. Сейчас они были плотно закрыты, а на борту камеры, поднимающемся от уровня земли на полметра, стояли армейские ботинки.

Лазарева смотрела на свою обувь ещё секунду, потом пошла. Простой и действенный способ привлечь её внимание. Она в любом случае начала бы искать ботинки, а камера и бокс в прямой видимости. Подойдя, Анна взглянула на монитор системы контроля, и сердце глухо ударило в груди. Дисплей отображал внутреннее помещение и крупную живую бета-особь в нём.

Анна даже шагнула назад. Теперь ком в горле был её собственным ощущением. Экран тепловизора показывал едва окрашенное в жёлтый цвет, скорченное тело у стены. Его температура была слишком низкой. Возможно, потому что мегистотерий был обессилен.

Это не мог быть Дмитрий. Ни по логике, ни по ощущениям, это не мог быть он. Как бы он себя запер?

Лазарева пошла за оружием. Камеру отделяла внутренняя решётка, но мало ли что. Она вернулась с автоматом, нажала ногой на рычаг. Створки поехали в сторону, открывая бетонный короб и решётку над ним. Огромный монстр дёрнулся, но с рычанием уткнулся мордой в стену. Солнечный свет ослепил его.

Анна ждала. Сама не зная чего. Осматривала. В камере было много крови. А в теле мегистотерия следы как минимум пяти дырок. Круглые шрамы от пуль остались на плече и боку. Это значило, что когда в него стреляли, мутация шла. Пули долго оставались в теле, и вытиснились только к концу процесса.

Монстр был слаб, даже не пытался встать. Но было заметно, как нервно играют мощные мышцы под гладкой кожей. Рядом с ним на бетонном полу валялись пустые пакеты из-под раствора глюкозы и пропитанные кровью перевязочные материалы. Кто-то оказал ему первую помощь, влив в тело литров двадцать раствора для восполнения жидкости при сильной потере крови, остановив кровотечение и закрыв раны. Кто-то очень хотел, чтобы эта особь выжила.

Лазарева опустила оружие, а монстр внезапно вскочил. Также внезапно прыгнул, но ударился о решётку и рёвом рухнул на пол. Вперил взгляд безумных глаз на человека, стоявшего над ним. И Анна поражённо вгляделась в его морду. Если знать человека в жизни, если видеть его каждый день, то можно заметить, что его лицо всё равно угадывается в смещённых лицевых костях.

Он пережил то, что она не смогла бы — страх, боль, безумие. Эти монстры не звери, не инопланетный разум. Это сошедший с ума от ужаса человек, который больше не может говорить и думать по-человечески. Взгляд его стальных серебряных глаз больше не пугал. В них была только боль.