Возвращение

Таавет побледнел — шутка зашла слишком далеко, и смертельно серьезное лицо редактора не предвещало ничего хорошего. Внезапно ему показалось, что он находится в тылу противника, и даже мелькнувшая у него странная мысль, будто он Штирлиц любовной войны, не подняла его дух, поскольку было очевидно, что редактор уже давно положил на Марре глаз и комедия с невестами в витрине была лишь дымовой завесой, под прикрытием которой он намеревался преподнести свое решение старому приятелю (вероятно, они с репортером в самом деле были хорошими приятелями) в несколько комическом свете.

— Не знаю, сегодня ли… — Редактор как будто пришел в замешательство, отхлебнул глоток вина, но репортер, которому сводничество, очевидно, доставляло удовольствие, продолжал наседать на него. Таавет старался не слушать их, он взял сборник стихов Михая Эминеску и прочитал:

И осень поздняя сгустила
Туман над царством пустоты.
Как листья мертвые, уныло
Шуршат увядшие мечты…[3]

— Кюльванд, не хотите ли сыграть вместе с нами? — очнулся он от голоса репортера.

— Во что? — растерянно спросил он.

— Мы решили сыграть в «охоту на зверей», и если Вяли проиграет, то обязан будет сегодня же вечером сделать Вярихейн предложение.

Таавет сказал, что играть ему неохота. Редактор вытащил из груды книг детскую настольную игру с нарисованными животными. Никелированной пулькой надо было стрелять по отверстиям, обозначенным цифрами. Первым стрелял репортер, он попал в лису с лисятами, в сову и дятла.

— Сто девяносто! — радостно воскликнул он. Редактор первым делом убил белку, затем двух уток и рысь, за что получил большое количество очков.

— Для начала неплохо, — рассмеялся он.

— До скольких играете? — поинтересовался Таавет, и внезапно перед ним возникла пугающая картина: редактор протирает очки, смотрит на Марре, говорит, что у нее красивые глаза и он хочет на ней жениться…

— До двадцати тысяч, — ответил репортер, — вчера ночью играли до пятисот тысяч, только к утру доиграли.

…Вся жизнь — безумье, бред и хаос.
Не получая, отдаем…
В бездонной вечности, казалось,
Мгновенье были мы вдвоем…

Репортер подстрелил две рыси и сову и вышел вперед. Таавет прислушивался к стуку пульки по игральной доске, к возгласам и смеху играющих и понял, что именно для него разыгрывается сейчас этот спектакль, очевидно, репортер рассказал, как Таавет перед сном любовался фотографией Марре, и они сговорились зло подшутить над ним и теперь наслаждаются в глубине своих коварных душ его муками, а он должен делать вид, что все это его совершенно не касается, и никоим образом не давать им повода для смеха. На вечере, который состоится, он будет лишь наблюдать за Марре, это прекрасная возможность увидеть свою будущую супругу в праздничной обстановке, в своем родном городе, а завтра (только лишь завтра!) он возьмет большой букет роз и…

Волшебный миг — он скрылся где-то…
Я невозможного хочу,
Но возврати его, за это
Я вечной скорбью заплачу…—

читал он Эминеску в то время, как репортер убил еще одну рысь и нескольких дятлов.

ШЕСТАЯ ГЛАВА

вид на город — литературные потуги Оскара — к чему снимать фильм, который вы снять не можете — неужели действительно свадьба? — увеселительный комбинат — Оскар напускает на себя таинственность и чего требует телевизионная этика — место под пальмой в кадке — история большой любви Таавета.

— Видите, вот здесь, внизу, и простирается этот милый городок, где я намерен провести лучшие годы своей жизни, — сказал редактор, который, казалось, был весьма доволен, что благодаря выигранной игре ему не придется сегодня вечером делать докучливое (он именно так и выразился) предложение, и провел своих гостей на балкон, откуда открывался вид на пламенеющие в лучах вечернего солнца и словно расцвеченные им дома.