Возвращение

— Я больше не в состоянии ждать редактора, — сказал поэт, — и давайте оставим вместо себя стихи, пусть они ждут его.

До поезда у Марре оставалась уйма времени, она собиралась заскочить еще в универмаг, а потом к кому-нибудь из своих бывших одноклассниц, однако, когда Вереск предложил ей выпить в кафе чашку кофе, у нее не хватило решимости отказаться.

— А нам, пожалуйста, шампанского, — сказал поэт подошедшей к ним официантке.

Это был прекрасный день конца ноября. Весь город утопал в снегу, как будто пришла настоящая зима, снег все падал и падал, снег был мягким и словно теплым. В ожидании поезда они гуляли по привокзальному парку, и все время у Марре было чувство необыкновенной легкости, точно она перышко, — ей хотелось взлететь снежинкой в небо. Еще ни разу в жизни она не встречала человека удивительнее Эдвина: в нем все казалось особенным, и в то же время с ним можно было болтать о чем угодно, как с лучшим другом, которого, как тебе кажется, ты знаешь уже сто лет. Весь мир стал вдруг прекрасным, светлым, веселым, ярким, необыкновенным, и когда до отхода поезда оставалось совсем мало времени, поэт прижал ее к себе, и их мокрые от снега лица почти соприкоснулись.

Марре влюбилась второй раз в жизни. Приехав домой, она заново перечитала залпом все пять поэтических сборников Вереска, и у нее создалось странное впечатление, будто многие стихи содержали в себе тайную весть, предназначенную ей. Она знала, что глупо так думать, но из глаз у нее катились слезы, когда она читала: Тебе, любимая/ сквозь ужасы войны/ сквозь горы истлевших трупов/ и всех повешенных расстрелянных/ и всех замученных и всех покончивших с собою/ через бессмыслицу и смысл/ тебе одной, любимая/ несу свое я слово…[9]

Да, мир стал прекрасным. Все уродливое, что мучило ее, стало постепенно забываться. Словно и не было Ильмара… Ильмара? Каждый раз, когда она вспоминала об этом парне, ее охватывали бессильная ярость и презрение, которые как бы норовили парализовать ее мысль… Да, это было в выпускном классе, зимой, когда они вместе стали удирать с уроков. Иной раз действительно необходимо было увильнуть от какой-нибудь контрольной работы, и они договорились, что Ильмар, который жил неподалеку, будет приходить к ней, поскольку родители Марре уходили на работу и можно было безбоязненно оставаться вдвоем. Ильмар лишь недавно переехал в их город и, едва только переступил порог их класса, понравился Марре. На школьных вечерах они танцевали почти все танцы, и Марре казалось, что она любит Ильмара.

Она помнила, как они сидели на диване, помнила дрожь, от которой начинали стучать зубы, а в груди как будто не хватало воздуха, но Марре ничего не боялась, потому что губы ее находили теплые губы Ильмара, это успокаивало, но в то же время все ее тело переполняло какое-то странное, неведомое ей чувство. Она помнила темноту, прерывистое дыхание Ильмара и слова, невыразимо прекрасные слова. Ей не было страшно, она знала, что любит и что все это естественно.

Она помнила охватившее ее чувство растерянности, когда на одном из вечеров Ильмар больше уже не танцевал с ней. Помнила горечь в сердце, когда однажды увидела Ильмара с какой-то девушкой с ситцевой фабрики.

Как-то утром, по дороге в школу, она встретила Ханнеса, который сказал ей: «Марре, как ты думаешь, не отдохнуть ли нам сегодня?» Ей не хотелось в школу, и они повернули обратно. Ханнес вел себя как-то странно, но она не придала этому серьезного значения. Они пришли к ней домой, Марре села на диван, и Ханнес схватил ее. Они долго боролись, парень был сильным, и Марре овладел безумный страх. «Какого черта ты ломаешься?.. — задыхаясь, произнес он. — Весь класс знает, как ты сачкуешь…» И тут внезапно до Марре дошел смысл не понятных ей до этого смешков и шушуканья, и все в ней окаменело, расширенными от ужаса глазами она смотрела, как парень стаскивает с себя брюки, увидела его перекосившееся от торжествующей ухмылки лицо. Ей хотелось закричать, начать отбиваться, молотить его кулаками, царапаться, но безволие сковало ее. Она увидела, как парень застегнул брюки и посмотрел на нее сальным взглядом. «Ну, крошка, может, еще?» — спросил он. Она пыталась что-то сделать, пошевелиться, но тело не повиновалось ей. Сообразив, что тут что-то не так, парень подошел к Марре, встряхнул ее и почувствовал, что девушка словно тряпичная кукла болтается в его руках. «Марре, что с тобой?!» — испуганно воскликнул парень. Марре увидела изменившееся от страха лицо Ханнеса, увидела, как, схватив пальто и портфель, он помчался с лестницы вниз…

Больше она ничего не видела.