Возвращение

– Вовсе нет.

– Тут можно поспорить, – возразил я. – В конце концов люди сожалеют не о том, что совершили, а о том, чего не сделали.

– Кто вам такое сказал? – фыркнула Натали.

– Глас рассудка.

– А на самом деле?

– Психотерапевт.

– Он правда так сказал? – прищурилась она.

– Нет, но мог бы. Он смышленый парень.

Натали рассмеялась, и я заметил, насколько она изменилась с тех пор, как я встретил ее впервые. Словно полицейская форма странным образом влияла на ее характер. Впрочем, я знал, что про меня можно сказать то же самое. В лабораторном халате или в костюме врача я казался одним человеком, а разодевшись как яхтсмен – совсем другим.

У входа в ресторан нас поприветствовала молоденькая девушка и, захватив меню в двух экземплярах, повела к небольшому столику у окна. Под ногами поскрипывал старинный паркет.

Я выдвинул стул для Натали, а затем сел напротив. Вид из окна ничем не выделялся: еще одно монументальное здание. Ни морского пейзажа, ни заката, ни диких лошадей. Словно прочитав мои мысли, Натали наклонилась ко мне и шепнула:

– На первый взгляд тут старомодно, зато еда отменная. Уж поверьте.

– Что посоветуете?

– Тут все блюда – бесподобные, – заверила Натали.

Расстелив на коленях салфетку и пролистав меню, я объявил:

– Ну все, сажусь на кефирную диету.

– Это как?

– Когда запиваешь кефиром чизбургер, торт и картошку фри.

Натали закатила глаза, но я все же уловил проблеск улыбки. В тишине я снова открыл меню и вдруг вспомнил:

– Кстати, Натали! Вы забыли забрать банки с медом.

– Я поняла, как только приехала домой.

– В общем, я их вам привез. Напомните, когда пойдем к стоянке.

Официантка спросила, что будем пить. Я заказал холодный чай и воду, Натали – тоже, и мы снова остались вдвоем. Я не мог отвести взгляд от тонких черт ее лица, необычайно голубых глаз, блестящих волос, на которых золотились отблески свечей. Я жаждал больше узнать о своей спутнице, особенно о ее прошлом, о событиях, что сделали ее той, кто она есть.

– Значит, ваш отец чинит старые приемники, мама печет пироги и декорирует дом, – подвел итог я. – А ваши брат с сестрой? Что скажете о них?

Натали пожала плечами.

– Они сейчас в младенческом аду. Ну, или в ясельном. У обоих по два ребенка младше трех лет. У бедняг еще меньше свободного времени, чем у меня.

– Расскажите что-нибудь о себе.

– Я вам уже всю биографию выложила.

Кое-что – да, но не все.

– Какой вы были в детстве? – полюбопытствовал я.

– Обычной девчонкой, – ответила Натали. – Довольно застенчивой. Правда, любила петь. Впрочем, многие девочки поют, а я так и не стала развивать этот навык. Наверное, только в старших классах я начала понимать, чего хочу, и наконец-то вышла из тени старших брата и сестры. Получила главную роль в школьном мюзикле, стала редактором выпускного альбома. Даже в футбол успела поиграть.

– У нас много общего, – вставил я. – Музыка и футбол.

– Помню, – кивнула Натали. – Но вы, думаю, добились куда больших высот и в том и в другом. В футбол я играла в основном для того, чтобы проводить больше времени с друзьями. Я и начала-то только в выпускном классе. Забила всего один гол за сезон.

Я присмотрел себе стейк из тунца с жареными зелеными помидорами на гарнир, а затем отложил меню в сторону.

– Ваша школа находилась в Ла-Грейндже?

– Там не было старшей школы: слишком уж маленький городок, поэтому я училась в Сейлемской академии. Слышали о ней?

Я помотал головой.

– Это школа-интернат для девочек в Уинстон-Сейлеме. Там училась моя мама, затем – старшая сестра. Брат окончил Вудберри-Форест – интернат в Вирджинии. Родители ценили хорошее образование, пусть это и значило отправить детей на край света.

– Вам нравилось в интернате?

– Вначале – нет. Со мной была сестра, но я все равно скучала по дому, да и училась неважно. Несколько месяцев я рыдала в подушку перед сном. А потом все-таки приспособилась. К выпускному я уже души не чаяла в школе и до сих пор общаюсь с парочкой одноклассниц. Думаю, интернат хорошо подготовил меня к жизни в колледже. Когда я поступила в университет Северной Каролины и переехала в общежитие, я уже привыкла обходиться без родителей, так что все прошло как по маслу. Впрочем, я до сих пор не знаю, хочу ли того же для своих детей – если они у меня появятся, конечно. Боюсь, что буду сильно по ним скучать.

– Вы хотели бы завести детей?

– Наверное, – немного помолчав, произнесла Натали. – Но не сейчас. А может, вообще не судьба. В будущее не заглянуть, так ведь?

– Пожалуй.

Натали положила свое меню поверх моего. Ее взгляд остановился на моей покалеченной руке. Не смутившись, я пошевелил оставшимися пальцами.

– Выглядит несуразно, да?

– Вовсе нет! – помотала головой Натали. – Простите, что вот так уставилась…

– Прекрасно вас понимаю. Я и сам до конца не привык. Хотя потеря пальцев – еще цветочки. Вот ухо…

Натали озадаченно взглянула на меня.

– Оно не настоящее. – Я указал на левое ухо. – Это протез.

– Я бы даже не догадалась.

– Сам не знаю, зачем рассказал.