Возвращение-2

Паша с Матвеем плохо справлялись с разочарованием. Оба разглядывали лица людей, так рьяно и с такой верой требующих сдать Землю врагу. Рёв стоял безобразный.

Но наконец понемногу начал стихать. Волков молчал, ожидая спада этой волны, оглядел свой штаб. Дубравин и командующие кивнули в ответ. Такой исход обсуждался между ними до начала совещания. Все знали что дальше.

Когда установилась относительная тишина, Владимир Алексеевич обвёл тяжёлым взглядом зал.

— Мне сложно принять инициативу переговоров, — произнёс он. — Но и заставить вас держать оборону против вашей воли я тоже не могу. Принимая право каждой страны на самоопределение, я могу лишь просить вас подумать ещё раз. И…

Волков замолчал. Анна знала, что он скажет. Осталось лишь одно решение.

— Тех, кто готов сражаться, я прошу остаться, — произнёс Владимир Алексеевич. — Для остальных совещание окончено. Дальше вы сами по себе. Все решения, которые вы примите, будут на вашей совести.

Наконец наступила полная тишина. Но всего на мгновения. И даже это последнее, то, что сказал Волков — тоже не понравилось. Гомон недовольных голосов держался в зале ещё долго, пока его покидали сторонники идеи переговоров. Журналисты тоже разделились. Кто-то вышел за делегациями, кто-то остался наблюдать, что будут делать президент и министр обороны России после провала обороной инициативы.

Через минуту к Волкову и Дубравину подошли Председатель КНР Ли Бо Вен с министром обороны, а потом и остальные главы государств, оставшиеся в зале. Всего двадцать один из пятидесяти четырёх.

— С этого момента, Владимир Алексеевич, можно наконец говорить о деталях, — ободряюще произнёс Ли Бо Вен. — Честно говоря, я устал слушать шум.

— Я тоже, — согласился Волков и обернулся к своим помощникам: — Журналистов можно проводить. Открытая часть закончилась.

— Перерыв будем делать? — спросил Дубравин.

— Да, я думаю надо, — вздохнул Владимир Алексеевич. — И продолжим узким составом — главкомы и начальники штабов.

— Анна Викторовна, на воздух? — дёрнул её Матвей.

Лазарева усмехнулась. Спецов курить хотел. Недавно только пристрастился.

Она встала:

— Да, давайте.

Королёв, заметив, что команда выходит, кивнул Анне:

— Полчаса.

***

Потоки людей устремились на площадку перед конференц-комплексом. Всем нужен бы глоток свежего воздуха после душного и наполненного эмоциями зала. Под чистым вечерним небом стоял шум голосов.

Анна со своими ушла подальше от толпы.

— Невероятно, — произнёс Матвей, пока шагали, — даже перед лицом общей угрозы объединиться не можем.

— А чего ты ждал? — усмехнулся Олег. — Что все с красным флагом побегут готовиться к вторжению?

— Да. Этого и ждал, — с разочарованием ответил Спецов. — Надеялся. Но точно не думал, что будем обсуждать, как развернуть транспарант на пол планеты: добро пожаловать, хозяева! Суки…

— Это ты кому? — невесело усмехнулся Паша.

— Им, — отмахнулся Матвей. — Всем. Я б таких соседей выселил. На черта они тут нужны, если готовы всё отдать. Своим домом не дорожат, Землёй не дорожат, да даже жизнью! Ни своей, ни родной, ни чужой. Сдохнем же все в общей яме, в которую нас «хозяева» свалят, пока будем мутировать. Как это объяснить? Почему я это знаю с первого дня, а у них провал памяти за полгода?

— Просто боятся, — тихо заметил Паша.

— Да я тоже боюсь, — сказал Матвей. — Но сгинуть без пользы, при том, что реально можешь что-то сделать, это преступление. Хотя бы ради своих! Об остальном мире сложно думать, но ради своих главных людей…

Анна, идущая впереди, обернулась, по-доброму взглянула на Спецова, но не стала ничего говорить. Матвей давно подкупил её этим своим отношением к «главным людям». Это те, кого любишь. Все, кто рядом, кем дорожишь, кого уважаешь. Кто даёт подзатыльник, когда надо сбавить обороты. Спецовы привыкли быть частью большой семьи. Друг друга им было мало.

Команда остановилась в самом конце площадки. Матвей с Пашей закурили. Анна, сложив руки на груди, посмотрела в затянутое облаками небо.

— Всегда будут те, кто сражается, и те, кто сдаётся, — вздохнула она. — Закон жизни. В любом случае, мы продолжаем… — Анна опустила взгляд на Матвея. — Ради главных людей.

Спецов улыбнулся в ответ на это, кивнул.

Какое-то время так и стояли, наблюдая темнеющее небо и слушая гомон толпы. Голоса на разных языках не прекращались. Люди спорили. Было понятно по тону. Пока не расходились, потому что главы государств делали официальные заявления журналистам.

— Вавилон, блин, — недовольно вздохнул Мун. — Матвей, дай сигарету.

— Ты ж не куришь, Олег Кимыч, — засмеялся тот.

— Да чего уж теперь, — отмахнулся Мун. — Меньше недели до апокалипсиса. Чего в жизни не попробовал? Что успеть?

Он взял сигарету и зажигалку, поднёс ко рту, но прикурить не успел, потому что Лазарева, стоящая напротив, внезапно вздрогнула всем телом. Так сильно, что казалось, её изнутри ударило током. А БПУ будто прожгло одежду, в одно мгновение раскалившись в сине-белое пятно.

Паша, сидевший на корточках, вскочил на ноги:

— Анна?

Лазарева замерла, сжимая кулаки и хватая ртом воздух.