Вознесение

Следуя предписаниям врача, Гленн подобрал себе трость. Выбрал он черную, с серебристой рукоятью. Трость была приятной на ощупь и удобно складывалась пополам. Легкие постукивания по твердой поверхности вибрацией отдавались в пальцах.

Затем он отправился за собакой-поводырем.

Гленна услужливо встретили у ворот огороженного высоким забором приюта и проводили внутрь. Пудели, спаниели, борзые и хаски настойчиво льнули к ногам гостей. А те, в свою очередь, терялись в догадках, как одним решением можно одновременно сделать счастливым одного и несчастными всех остальных.

Обслюнявленный, облаянный и искусанный, Гленн уже не отличал одного пса от другого, но тут его внимание привлек щуплый золотистый ретривер. Поджав хвост, он безучастно смотрел на разыгравшуюся сцену, будто дублер, который знает, что не пригодится на сцене. Гленн подошел к нему.

Ретривер зашелся лаем, но увидел протянутую к нему руку и успокоился. Сухие ладони скользнули по длинной спутанной шерсти. Сквозь кожу отчетливо прощупывался скелет.

Трость ожидала в прихожей, а собака — на коврике у дивана. Оставалось совершить невозможное — подготовиться к скорой слепоте. Блуждая по собственному дому с закрытыми глазами, Гленн постепенно привыкал ориентироваться в пространстве. Но успеха он так и не достиг. Разбитая ваза и сваленный торшер напоминали об этом.

После безуспешных попыток совладать с новой жизненной реалией, Гленн садился напротив камина и учился чтению вслепую, которое давалось ему крайне тяжело.

Зрение становилось все хуже. Удаленные объекты расплывались, превращаясь в мелкую точку на окне. Гленну стоило огромных усилий сосредоточиться и понять, что перед ним находится кошка, а не маленький ребенок. Ему хотелось опустить руки, сдаться и погрузиться в горькое отчаяние. Но времени оставалось все меньше, и нужно было продолжать подготовку.

Гленн сделал глоток, протянул руку и аккуратно поставил стакан на стол.

Утром ему нужно было сделать то же, что и всегда: выпить воды. Он уже это сделал. Затем надо неспешно пройти в ванную и принять бодрящий душ. Намылить шампунем голову. Взять гель с миндальным ароматом и нанести его на тело. Смыть, вытереться досуха полотенцем. Надеть свежее белье и, смазав непослушные волосы слоем воска, уложить их расческой.

Он сделал несколько шагов вперед, споткнулся и распластался на полу. Кто-то вскрикнул. «Это же мой крик», — понял Гленн и почувствовал на затылке дыхание пса.

Дом в один миг стал чужим. Казалось, что в нем изменили планировку, не оставив ничего от прежнего владельца. Вспомнив расположение комнат и мебели, Гленн не сразу смог нащупать дверь, ведущую в коридор. Выйдя из комнаты, он попытался добраться до кухни. Вытянув руки в стороны, он медленно продвигался вперед, ощупывая каждый выступ. Вспомнив, что трость осталась в комнате, Гленн не решился вернуться обратно. Он ведь так много прошел. Оставалось лишь дойти до кухни.

Когда Гленн закончил свой путь, у него немного саднили пальцы ног и ныло колено. Нащупав стул, он перевел дух. Необходимо было расчистить коридор для удобства передвижения по дому.

Гленн открыл дверь на веранду. Медленно спустился по лестнице, держась за перила. По протянутой руке разлилось солнечное тепло. Он не мог видеть, но чувствовал, как яркие лучи касаются опущенных век. Стоит сделать несколько шагов вперед, и он окажется за пределами дома, а пройдя десять метров, то и за участком. Перед Гленном простиралась широкая улица, сужавшаяся к склону.

На следующий день он справился лучше. Маршрут оставался прежним — «комната-кухня». Завершив свой обход, Гленн отдыхал с книгой у пустого камина. Поначалу это трудно было назвать чтением. Слова путались, и невозможно было отличить одну букву от другой.

Со временем тонкие пальцы стали увереннее скользить по рельефной бумаге. С каждым пройденным сантиметром Гленн читал все лучше. Вскоре он перебирал пальцами также быстро, как еще недавно пробегал глазами текст. Начав со знакомых книг, Гленн поначалу испытывал трудности с длинными предложениями, но не терял нити повествования.

Иногда Гленна навещал социальный работник. Женщина, как он определил по ее низкому голосу, была с ним обходительна.

В один из дней, когда солнечные лучи мелькали в листве деревьев, Гленн спустился с веранды и ощутил под ногами твердую почву. Несколько шагов увеличили расстояние между ним и домом. Он опустился на колени и приложил руки к земле. Холодный грунт впился в сухие ладони. Пахло торфом. Сквозь толщу воспоминаний прорезался стойкий запах поля, которое в детстве он возделывал вместе с дедушкой. И почему он раньше не замечал этот запах? «Нужно будет попросить принести семена для посадки», — подумал он.

Теперь Гленн все дальше и дальше уходил от дома в сопровождении пса и лакированной трости. Когда наступили теплые вечера, он подолгу сидел под открытым небом в мягком кресле, пока внезапная прохлада не загоняла его обратно в дом.