Вот так мы теперь живем

Конечно, я буду рада тебя видеть. Не понимаю, что ты имеешь в виду, говоря, будто я от тебя отвернулась. Я ни от кого не отворачиваюсь. Мы оказались в разных кругах, но не по моей вине. Сэр Дамаск не позволяет мне бывать у Мельмоттов, и я ничего с этим поделать не могу. Я не могу ехать туда, куда он велит не ездить. Сама я об этих людях ничего не знаю, кроме того, что была у них на балу. Однако всем известно, что это другое. Завтра я дома до трех – то есть уже сегодня, поскольку я пишу, вернувшись с бала у леди Килларни, – но если ты хочешь застать меня одну, лучше приезжай до ланча.

Твоя любящая

Дж. Монограм

Джорджиана, спрятав гордость в карман, попросила у хозяев разрешения взять карету и приехала к подруге в начале первого. Разумеется, дамы первым делом поцеловались, затем мисс Лонгстафф сразу перешла к делу.

– Джулия, я думала, ты хотя бы пригласишь меня на свой второй бал.

– Разумеется, тебя бы пригласили, живи ты на Брутон-стрит, и ты знаешь это не хуже меня.

– Какая разница, в каком доме я живу?

– Дело не доме, а в его хозяевах. Дорогая, я не хочу с тобой ссориться, но я не могу водить знакомство с Мельмоттами.

– Кто тебя просит?

– Ты живешь у них.

– Ты хочешь сказать, что не можешь никого к себе пригласить, не приглашая всех, с кем этот человек живет? Такое делается сплошь и рядом.

– Кто-то должен тебя привезти.

– Я могу приехать с Примеро.

– Нет, невозможно. Я спросила Дамаска, и он не разрешил. Ко времени большого февральского бала мы почти ничего про этих людей не слышали. Мне сказали, у них будут все, и я уговорила сэра Дамаска меня отпустить. Теперь он говорит, мне не следует водить с ними знакомство, а, побывав у них дома, я не могу пригласить тебя, не пригласив их.

– Я так не считаю, Джулия.

– Извини, дорогая, но я не могу идти против мужа.

– У них все бывают, – напомнила Джорджиана, пуская в ход главный козырь. – Герцогиня Стивенэйдж обедала на Гровенор-сквер уже при мне.

– Мы все знаем, что это значит, – ответила леди Монограм.

– И люди руку себе отрежут, чтобы попасть на обед, который он дает императору в июле – или хотя бы на послеобеденный прием.

– Ты так говоришь, Джорджиана, будто ничего не понимаешь. Люди приедут увидеть императора, а не Мельмоттов. Пожалуй, мы тоже могли бы поехать, только теперь из-за этой ссоры скорее всего не поедем.

– Я не понимаю, почему ты называешь это ссорой, Джулия.

– Потому что это ссора, а я их ненавижу. Поехать и посмотреть на китайского императора или что-нибудь в таком роде – все равно что пойти в театр. Кто-то решил собрать у себя весь Лондон, и весь Лондон к нему приходит. Однако это не означает знакомства. Если потом я встречу мадам Мельмотт в парке, то и не подумаю раскланяться.

– По-моему, это невежливо.

– Отлично. Значит, мы расходимся во мнениях. Но вообще, мне кажется, ты должна бы понимать все не хуже других. Я не думаю о тебе хуже из-за того, что ты поехала к Мельмоттам – хотя мне было очень грустно об этом узнать, – но раз ты так поступила, то не жалуйся на тех, кто не хочет, чтобы их пичкали Мельмоттами.

– Никто этого не хотел, – в слезах проговорила Джорджиана.

Тут дверь отворилась и вошел сэр Дамаск.

– Я говорила с вашей женой о Мельмоттах, – продолжала Джорджиана, беря быка за рога. – Я гощу у них, и… мне кажется неправильным… что Джулия… меня не навестила. Вот и все.

– Добрый день, мисс Лонгстафф. Джулия с ними не знакома. – Сэр Дамаск скрестил руки на груди и поднял брови с таким видом, будто разрешил все затруднения.

– Джулия знакома со мной, сэр Дамаск.

– О да, с вами она знакома. Само собой. Мы всегда рады вас видеть, мисс Лонгстафф. Я всегда рад. Жаль, вы не были с нами в Аскоте. Но…

И он снова принял такой вид, будто объяснил все.

– Я объясняла Джорджиане, что ты не разрешаешь мне ездить к Мельмоттам, – сказала леди Монограм.

– Да, я не хочу, чтобы ты туда ездила. Останьтесь с нами на ланч, мисс Лонгстафф.

– Нет, спасибо.

– Раз уж ты здесь, лучше останься, – сказала леди Монограм.

– Нет, спасибо. Очень жаль, что ты не захотела меня понять. Я не могла допустить, чтобы после стольких лет дружбы со мной порвали без единого слова.

– Не говорите «порвали»! – воскликнул баронет.

– Я говорю «порвали», сэр Дамаск. Я думала, мы друг друга поймем – ваша жена и я. Но ничего не вышло. Где бы Джулия ни оказалась, я бы считала своим долгом ее навестить, но она считает иначе. До свидания.

– До свидания, моя дорогая. Если вы поссоритесь, то не по моей вине.