Восточный вал

– Не настаивайте, зачислить в штат «Лаборатории призраков» Всевышнего я все равно не смогу, – воинственно улыбнулся Скорцени. – По рангу не положено. Разве что фюрер. Ибо фюреру позволительно даже то, что не позволительно Всевышнему.

– Только вряд ли я осмелюсь напомнить об этом им обоим – фюреру и Всевышнему.

– Понимаю: далеко не каждому из нас, смертных, дано сотворять целое поколение новой цивилизации. И тем не менее… Спуститесь на землю и не забывайте, что, прежде чем решиться на сотворение зомби, мы решились сотворить Вторую мировую войну.

– Что выглядит весьма опрометчиво. Особенно идея напасть на Россию. В любом случае, теперь следовало бы очнуться и перевести дух в границах рейха сорокового года. А дальнейшее завоевание мира начинать не с того, что посылать в танковые мясорубки десятки арийских дивизий, а с превращения в зомби тот многомиллионный неполноценный людской материал, который уже имеется под рукой на огромных просторах, от африканских песков до белорусских болот.

– Создавая обычную, наземную армию зомби? – удивленно уточнил Скорцени, поражаясь тому, что подобная мысль до сих пор не пришла в голову ему самому.

– Для начала вполне хватило бы нескольких отрядов диверсантов. Понимаю, что решение о создании зомби-диверсионных отрядов было бы воспринято вами с большим пониманием, – оскалился в своей жутковатой ухмылке Фризское Чудовище.

В это время дверь в зомби-могильник вновь приоткрылась и на пороге, в сопровождении фельдфебеля Зебольда, появился барон фон Штубер.

– А вот и командир подразделения зомби-диверсантов! – объявил Скорцени, отвечая на приветствие гауптштурмфюрера. – Говорят, вы уже неплохо освоились здесь, стратег и тактик партизанских воен.

– Я и в самом деле пытаюсь определить места закладки базовых партизанских складов и самих подземных партизанских лагерей, соединяя их с лагерями и базами наземными.

– И какие перспективы подобной войны вам с Вечным Фельдфебелем видятся?

– Ни один лесной партизанский отряд не получал возможности в критической ситуации отойти на подземную базу. Мне пришлось пару недель провести в Одессе, в роли специалиста по антипартизанским операциям против отрядов, действовавших в тамошних катакомбах. Конечно, наши рейды были малоэффективными, поскольку атаковать партизан в катакомбах, в узеньких проходках и штольнях, в полном мраке, – очень сложно. Атакующие несут немыслимо большие потери, а оставшиеся в живых выбираются из подземелий в полусумасшедшем состоянии. В то же время гестапо и сигуранце удалось замуровать, заминировать и взять под наблюдение все основные выходы из катакомб, поставив катакомбников на грань выживания, поскольку выработки катакомб к жизни не приспособлены: нет света, нет воды, нет топлива и всего прочего, а психика людей очень быстро истощается.

– То есть «СС-Франкония» значительно лучше приспособлена к жизни партизан, а лагеря их, в соединении с секретными наземными базами, становятся очень надежными?

– Считаю, что у диверсантов «лагеря дождевого червя» появятся уникальные возможности для партизанских действий. Через неделю у меня уже будет готов план базирования партизан, их рейдов и направления основных ударов.

– В таком случае я подготовлю приказ и назначении вас начальником разведывательно-диверсионной службы «Регенвурмлагеря» и заместителем коменданта по развертыванию партизанского движения. Уверен, что Кальтенбруннер его поддержит, а Гиммлер подпишет. Одновременно похлопочу и о повышении вас, гауптштурмфюрер, в чине.

28

В выработке, в которой должно было появиться первое распятие работы лучшего скульптора «СС-Франконии» Отшельника, уже потрудились два пленника-камнетеса. Они вырубили из каменного монолита заготовку для столба, грубо очертили контуры креста и даже контуры некоего подобия тела Иисуса. Но для более тонкой и возвышенной работы их грубые зубила ремесленников оказались непригодными.

Теперь камнетесы стояли с непокрытыми головами и молча, почти благоговейно, как и подобает подмастерьям, смотрели на появившегося мастера. Эти «голгофские плотники» примитивно «сработали» крест и вознесли его на Голгофу, теперь все решало искусство «палача».

– Зачем им, нехристям, понадобился этот крест? – негромко проговорил один из камнетесов, худощавый и согбенный, в произношении которого Отшельник четко уловил белорусский акцент.

– Ну, распятие ведь, – пожал плечами его напарник, считая, что в данном случает оправдание Штубера и Крайза сокрыто в самом смысле и предназначении скульптуры.

– Как они собираются отмаливать грехи свои перед муками Господними, когда сами муки эти возрождают в камне, через убийство и мучения?

– А они ставят распятия не для того, чтобы, глядя на них, молиться, – уже более уверенно ответил ему собрат по топору. – Это эсэсовцы нас запугивают. Кресты Иисусовы для них – что-то вроде сатанинской метки. Чтобы на каждого замученного здесь – по распятию.