Восточный вал

– Но тогда вам тоже придется оказывать знаки внимания лжефюреру Зомбарту! – На испещренном ранними морщинами лице Родля вырисовался неуемный ужас. – Что всегда крайне… неэстетично, – с трудом подыскал он нужное, причем самое мягкое в подобной ситуации, выражение.

– Вспомните восточную мудрость, Родль: «Когда не можешь изменить сами обстоятельства, следует изменить свое отношение к ним». С этой минуты вы должны забыть о существовании человека по имени Зомбарт. Подобно тому, как, обливаясь слезой по поводу душевных страданий Отелло, которому с таким трудом удалось наконец задушить опостылевшую Дездемону, – вы обязаны забыть, что на самом деле на сцене зверствует не Отелло, а некий провинциальный актеришко по имени Гофман.

– Уже забыл, – решительно повертел головой адъютант.

– Там, в «СС-Франконии», с нами будет фюрер. Личной персоной. С инспекционной поездкой. Суровый и карающий фюрер.

– Ибо на то он и фюрер, – богобоязненно подтвердил адъютант.

– Правда, мы с вами задержимся в «Регенвурмлагере» недолго. Что вызовет у лжефюрера вздох облегчения.

– Как всякий раз вызывает этот вздох у настоящего фюрера, – вежливо напомнил ему Родль, – как только мы исчезаем с глаз.

– Какой же вы отпетый негодяй, Родль! – умиленно глядя ему вслед и широко улыбаясь, покачал головой Скорцени, в который раз убеждаясь, что уж с кем-с кем, а с адъютантом на этой войне ему повезло. Чего нельзя сказать о многих других окружающих.

– В подобных случаях дипломаты говорят: «И стороны обменялись мнениями по интересующим их вопросам». А теперь позвольте заняться подготовкой и лжефюрера, и его лжетелохранителя, к рейду в «СС-Франконию».

«Какой же он талантливый негодяй! – вновь, теперь уже мысленно, произнес Скорцени. – Впрочем, настало время действительно создавать свою, «особую команду Скорцени», которая сумела бы не только пройти через войну, но и потом успешно действовать в условиях временного и никому не нужного мира, дьявол меня расстреляй!»[51].

Ганновер – Берлин – Вроцлав – Одесса