Восточный вал

– Пока что неясно. Одно несомненно: они станут нашими, германскими зомби, созданными по особой «технологии», сотворенной на основе гаитянской и африканской практик.

– И кто теперь эти люди?

– Здесь правомерен другой вопрос: «А люди ли они, в полном понимании этого слова?!».

– Полемика по этому поводу может слишком далеко увести нас, господин Крайз, – предупредил Скорцени. – Удобнее спросить, кем они воспринимают самих себя.

– Тоже сложный вопрос. Умерщвляли мы их русскими.

– Считаете, что после воскрешения они не будут осознавать себя русскими?

– Скорее всего, нет.

– Трудно в это поверить. Ведь какая-то родовая память у них все же остается. И потом, язык. Да-да, Крайз, что вы скажете о языке, на котором они общаются и который ясно указывает на то, что общающийся на русском языке принадлежит к русскому этносу.

– Язык, возможно, единственное, что способно будет определять их этническую принадлежность. Но и этого признака их можно лишить, приучая к сокращенному германскому языку команд. И потом, давайте спросим себя: а способны ли зомби понять, что скрывается за их языком общения, какому именно народу принадлежит их язык, и кто они такие, эти самые русские или поляки.

– И над этим следует поразмыслить, —

– Кстати, все трое оказались фанатичными коммунистами.

– Что значит: «оказались»? Их ведь наверняка отбирали как коммунистов. У нас десятки тысяч русских военнопленных, так что у вас было достаточно всевозможного людского материала.

– Конечно же, – невозмутимо признал Крайз, – их отбирали.

– Вот я и спрашиваю: почему вдруг остановились на коммунистах? – подозрительно взглянул штурмбанфюрер на Крайза и фон Риттера.

Но барон красноречиво пожал плечами, давая понять, что старается не вмешиваться в этот процесс и всю ответственность возлагает на магов из «Лаборатории призраков».

– Нет, почему, дьявол меня расстреляй, все они происходят из коммунистов?!

– Эксперимент. С элементами риска, естественно.

– Мне понятно ваше пристрастие к коммунистам, Крайз: еще бы, защитники оскорбленных и униженных… К коим причисляете и себя. Однако культивировать разведение коммунистов в подземельях «Регенвурмлагеря» в то время, когда там, на поверхности, их всячески стараются истреблять!.. Не вводите меня в искушение и не пытайтесь предстать перед миром злым гением Европы.

– Коммунисты, как и те, что воспитаны на коммунистических догмах, – почти идеальный материал для формирования зомби, призраков «СС-Франконии». Истребляя интеллигенцию, убивая всякое желание мыслить неординарно, не «как все», коммунисты из поколения в поколение культивируют особый вид человека «гомо-пролетариус». А это, позволю себе изречь, уже полузомби: под страхом смерти отученные мыслить и под страхом смерти приученные подчиняться. К тому же они заражены бациллой ненависти к частной собственности и пристрастием к вождизму. Нам остается разве что немножко подправить эту «заготовку» коммунистов рукой мастера.

Лишь выслушав этот его зомбострастный монолог, Скорцени понял, что выбор на Крайза как начальника лаборатории пал неслучайно. И что он оказался удачным. А заодно упрекнул себя, что поленился более основательно разобраться в том, что такое зомби, каковы в принципе возможности этих полувоскрешенных мертвецов, и чего сугубо человеческого в нем уже никогда не возродить.

– А как вы находите в качестве исходного материала закоренелых нацистов, дорогой Крайз?

– А вы, уважаемый штурмбанфюрер? – не растерялся Фризское Чудовище. – Обнаруживаете слишком много общего?

Скорцени поначалу опешил от его наглости, но очень скоро пришел в себя.

– И все же попробуйте расширить круг претендентов.

– Кстати, гауптштурмфюрер фон Штубер, – попытался увести их от слишком опасной темы комендант «СС-Франконии», – прибыл в «СС-Франконию» с неким пленным украинцем, бывшим семинаристом и величайшим специалистом по возведению распятий.

– У нас теперь появилось множество специалистов по распятиям, – возразил обер-диверсант. – Но если одного из них Штубер привез с собой из Украины, то, очевидно, только что вы упустили какую-то важную деталь. Или же ее упустил сам Штубер.

– Вы правы, – пристыжено прокряхтел барон. – Этот русский и сам был распят.

– Кем? – машинально спросил Скорцени.

– По приказу Штубера.

– И вы, фон Риттер, умудрились забыть такую тонкость! – укоризненно взглянул на него Скорцени. – Мастер по распятиям, бывший семинарист, который сам был распят… А что, комбинация в духе Вилли Штубера…

– Вы правы: это в его духе.

– Напомню, что гауптштурмфюрер направлен к вам, чтобы возглавить службу безопасности, а заодно – руководить еще одним экспериментом.

– Каким именно экспериментом? – не понял фон Риттер.