Восточный конвой

- Я сказал: для того просто, кто знает. А не знаешь - и сиди.

- Все равно ведь иначе, как через дверь, не уйти.

- И через дверь можно уйти по-разному. Тебя как кличут?

- Эпсилон, - сказал Милов, вызвав в памяти названия серий, усвоенные еще перед полетом.

- Да нет, я кличку спрашиваю. Эпсилон - серия, вас, может, сто тысяч существует, а может - миллион. Ты вообще откуда взялся?

- Из ниоткуда. Тебе-то что? Ну, скажем, из леса...

- А, лесник... Ну, тогда ясно, вы же там дикари, живете на деревьях, грибы жрете. Здесь кличку каждый себе придумывает сам - так у нас тут, в городе, повелось. Вот я, например, - Плям, этот вот зонтик - Болт, а он Сока. Надо же и тебя как-то прозвать, иначе неудобно. Чука - годится?

- Пускай Чука, - согласился Милов.

- Так вот, Чука, сейчас ты если даже и выйдешь из двери и если даже потом доберешься до выхода - а дальше что? В этом-то чехле? - Плям двумя пальцами приподнял подол рубахи. - Ты и ступить не успеешь, как тебя возвратят на место, обездвижив - и тогда уже пойдут строгости. Нет, это не так делается. Но ведь мы сейчас где? Мы - в точке направления. Тут только решают, кому какой ремонт нужен. А сам ремонт - в других местах. Вот когда решат, тогда тебя опять переоденут в нормальное, посадят там внизу в отстойник и будешь ждать, пока не соберется команда туда же, куда и ты. Может, день прокантуешься, а может, и все три. А из отстойника выход прямо во двор, а во дворе надзор слабый, потому что все знают: нормальный технет не станет уходить - соображает, что самому дороже обойдется. Вот тогда надо только улучить момент - и шмыг за ворота. Лучше всего в такой час, когда собратья либо расходятся по работам, либо возвращаются. На улице тогда - поток. Юркнул - и исчез. Вот так это, Чука, делается..

За дверью послышались приближающиеся шаги.

- Наконец-то заправку несут, - сказал Болт. - А то у меня уже все датчики воют...

Но то были не разносчики. В приотворившейся двери показался слис в розовой оболочке.

- Кто тут Эпсилон?

- Я Эпсилон квадрат восемьдесят четыре...

- Ползи на выход!

6

(118 часов до)

Его привели туда, где он уже был, и за столом сидели те же двое: Куза и второй, вежливый. Снова было пять минут тишины и неподвижности. Потом вежливый проговорил:

- Так вот, Эпсилон, какие дела, бедный ты мой собрат. Плохие дела. Твои. Прямо-таки невыносимо плохи они. Я могу целую вечность искать по всей Технеции дурака, который захотел бы тебе позавидовать - и не найду. Вот так вот.

- Да что ты с ним нежничаешь, коллега, - сказал Куза. - Он же все равно не оценит. Слушай, ты, - обратился он к Мидову, - банные ворота, сейчас ты будешь говорить по делу, и лучше не пытайся нести всякую куинапу, не то придется еще разок тебя встряхнуть, мне это труда не составит. Тебя спрашивают - ты отвечаешь и не лепишь из себя простачка. Вот коллега сейчас доходчиво объяснит, в каком меду ты увяз по уши. А ты насторожись, чтобы потом не пенять на себя. Воспринял?

Милов промолчал.

- Я всегда сочувствовал немым, - в своей мягкой манере произнес вежливый. - Это же очень тяжело, когда ты не можешь сказать собрату всего, что о нем думаешь. Однако ты, собрат, вовсе не самый несчастный экземпляр в стране: слух ведь у тебя в сохранности и зрение тоже. Так что сейчас ты четко услышишь, что думаем о тебе мы - у нас-то хватит слов, чтобы донести это до тебя; и зрение у тебя тоже достаточно острое, чтобы увидеть свою перспективу, пусть даже не в цвете, а в черно-белом изображении. Только белого там окажется очень-очень немного, поверь мне. И поверь также, что я тебе по-настоящему сочувствую, и если ты дашь возможность чем-нибудь помочь тебе, я сделаю это с радостью.

- Да не распинайся ты, коллега, - снова вступил Куза. - Он же смотрит на нас и думает - ох, как нехорошо, недостойно он думает, брат буду. И эта протоплазма, будь уверен, сейчас воображает, что будет водить нас за нос, а мы пойдем за ним, как игрушка на веревочке. Не могу - до чего хочется еще разок дать ему встряску.

- Надеюсь, что до этого не дойдет, брат, - сказал вежливый с надеждой в голосе. - Так вот, собрат, послушай. Мы, по сути дела, добрые технеты, и поэтому даем тебе полную возможность выбрать такой вариант поведения, какой больше всего тебе понравится. Теперь напрягись, чтобы не упустить ни единого моего слова. Вариант первый: ты признаешь без всяких запирательств, что ты - пассажир с потерпевшего аварию самолета. Следовательно - человек, а вовсе не технет. И ты, оказавшись на территории Технеции, не присоединился к остальным пассажирам и экипажу, которые законопослушно передали себя в распоряжение властей и сейчас чувствуют себя намного лучше, чем ты, поверь мне: они, люди, находятся среди людей и вовсе не обязаны соблюдать все нормы технетской жизни...