Восточный деспотизм. Сравнительное исследование тотальной власти

На раннем этапе своего развития гидравлический режим становится все сильнее и богаче благодаря росту экономики. Но наступает такой момент, когда правительство сможет получать дополнительный доход только в том случае, если будет расширять свои стяжательские, а не производительные операции. Именно в это время, благодаря действиям различных силовых группировок, и рождается иной управленческий оптимум.

Управленческий оптимум властей проявляется тогда, когда правительство получает максимум доходов при минимальных гидравлических затратах. Управленческий оптимум народа существует тогда, когда максимальное гидравлическое достижение сопровождается минимальными административными расходами. Промежуточное состояние включает в себя большие, но не максимальные налоговые поступления, основная часть которых уходит на организацию крупных, но не гигантских гидравлических работ.

Реакция правителей на эти альтернативы очень четко показывает, каким образом тоталитарная власть влияет на тех, кто ею обладает. За пределами зоны стимулирующего расхождения они обычно создают только те гидравлические предприятия, которые увеличивают их состояние, ибо сильнее всего их талант проявляется в тех случаях, когда надо придумать новые методы фискальной эксплуатации. Короче говоря, они стремятся достичь не народного, а своего собственного, управленческого оптимума.

Потребительский оптимум правителей

Три главные альтернативы можно выявить и в сфере потребления. Потребительский оптимум правителей поддерживается тогда, когда хозяева гидравлического государства присваивают себе максимум товаров, которые они могут потреблять в неограниченном количестве. Промежуточные уровни бывают благоприятны для представителей управленческого аппарата, впрочем, без серьезного ухудшения качества товаров народного потребления.

И снова реакция на эти альтернативы демонстрирует влияние тотальной власти на тех, кто ей подчиняется. Знаменитое великолепие восточного деспотизма, а также не менее знаменитая нищета его подданных уходят своими корнями в политику, которая направлена не на народный потребительский оптимум, а на оптимум правителей.

Этот оптимум имеет не только экономический, но и юридический аспект. Концентрируя в своих руках все созданное народом, правители ограничивают количество товаров, доступных для населения. Издавая законы, запрещающие простолюдинам пользоваться престижными вещами, они обеспечивают себе безграничное потребление. В простых гидравлических государствах обе эти цели достигаются без особого труда. Усиливающееся социальное расслоение общества усложняет дело, но не мешает правителям создать необходимый им оптимум.

В империи инков простолюдины питались очень плохо и имели мало возможностей предаваться пьянству. Зато правители объедались и пили, сколько хотели («Законы Ману»). Более того, разрыв между этими группами увеличивался благодаря законам, которые разрешали пользоваться золотом, серебром, драгоценными камнями, красочными перьями и шить одежду из шерсти ламы только тем, кто принадлежал к правящему классу. Простолюдинам позволялось украшать одежду самым скромным орнаментом, но даже ее разрешалось носить лишь в особых случаях (Бартон Дж. Царские надписи шумеров и аккадцев).

Распоряжения подобного рода легче всего вводить в тех странах, где большинство простолюдинов составляют крестьяне, живущие в принадлежащих правительству селах или в деревнях, где условия практически одинаковы для всех. Появление многочисленных предприятий частной собственности способствовало росту небюрократических форм богатства, как мобильных, так и стационарных. Такое развитие неизбежно влияло на потребление.

Но даже при таких условиях основная часть сельского и городского населения продолжала жить в бедности; а небольшая группа небюрократических владельцев собственности постоянно ощущала угрозу своим владениям из-за высоких налогов и конфискаций, а также из-за того, что собственность делилась на несколько частей в соответствии с законами наследования. Но там, где бизнес, основанный на крупной собственности, приобретал прочное положение, частные состояния исчезнуть не могли, а тем, кто ими владел, помешать наслаждаться ими, хотя бы частично, не мог никто.